Статьи

Статья посвящена изучению методологического сознания М. М. Хвостова. На материалах созданных им университетских учебников по трем разделам истории Древнего мира исследуются теоретические построения, нормативные научные установки, базовые принципы, ставшие регуляторами исследовательской деятельности ученого. Выявлено, что он, проявляя интерес к неокантианству, продолжал следовать позитивистской философии и гносеологии: принципам историзма и объективности, эволюционному подходу, факторной теории исторического процесса, постулатам исторического детерминизма. Вместе с тем, при создании концепции социологической истории М. М. Хвостову пришлось совмещать традиционную позитивистскую познавательную парадигму с основополагающими идеями априорных экономических и социологических доктрин, историко-критический метод - с методами аналогии и ретроспекции, интеграция которых позволяла ему типизировать исторические явления и процессы во всемирно-историческом масштабе. Отмечается, что Хвостов осознавал методологическое своеобразие истории, поэтому включил в свой тезаурус новое для историографии рубежа XIX-XX веков понятие «методология». «История Рима» и «История Древнего Востока» свидетельствуют о разной смысловой наполняемости использованных им выражений «методологические приемы», «методологическая точка зрения», которые включали, наряду с научно-теоретическими подходами, еще и утвержденные научным сообществом инструменты создания строго научного исторического исследования. Однако, в «Истории Греции» влияние методологии на выбор концептуальных, аксиологических и эмпирических подходов к познанию прошлого только подразумевается: категория «методология» имплицирована в содержание отдельных глав, но не артикулирована и заменена понятием «методы». Таким образом, апория «методологии» и «методики» в сознании профессора не была преодолена. В статье также рассматривается отношение Хвостова к историческому факту, концепции феодализма, общеисторической точке зрения.

В статье рассматривается вопрос, связанный с формированием советской политики в отношении аннексии Японией 3-х Северо-Восточных провинций Китая (Маньчжурии) в 1931-1932 гг. Подчеркивается, что основы этой крайне осторожной государственной политики были определены политбюро ЦК ВКП(б), они исключали военное вмешательство СССР, ограничивали дипломатическое вмешательство, обязывали дипломатических представителей за рубежом информировать руководство СССР обо всех происходящих событиях, не давать никаких комментариев и не предпринимать никаких действий. Одновременно газете «Правда», органу ЦК ВКП(б), а также Коммунистическому интернационалу предписывалось проведение шумной антияпонской и антиимпериалистической кампании. Приводятся данные о начале антияпонской вооруженной борьбы на Северо-Востоке Китая, в которую были вовлечены все слои китайского общества. Отмечается двойственное отношение советской пограничной службы, органов Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) и дальневосточных подразделений Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА) в 1932-1936 гг. к китайским участникам сопротивления, вынужденным переходить на территорию СССР. Отмечается отрицательное воздействие политики «большого террора» 1937-1938 гг. на оказание помощи китайскому движению сопротивления, распространение этой политики на китайских участников движения. Подчеркивается, что лишь советско-японский вооруженный конфликт у озера Хасан в 1938 г. и угроза нового японского вторжения в 1939 г. вынудили советское руководство изменить свое отношение к китайскому движению сопротивления, оно стало активно использоваться в диверсионных и разведывательных целях до апреля 1941 г. - до подписания советско-японского пакта о нейтралитете, после подписания пакта - преимущественно в разведывательных целях.

Рассматривается проблема участия советских танкистов в гражданской войне в Испании в ее начальный период. Отмечается, что основу статьи составляют документы Разведывательного управления Наркомата обороны СССР, ставшие доступными с публикацией первых трех томов из восьмисерийного издания «РККА и гражданская война в Испании (1936-1939 гг.)». Подчеркивается, что первая группа советских танкистов прибыла в Испанию 13 октября 1936 г. вместе с партией танков Т-26 (всего 50) и уже 29 октября танковая рота, в короткий срок подготовившая недостающих членов экипажей из числа испанцев, приняла участие в боевой наступательной операции в районе Мадрида. Отмечается на основе документальных свидетельств нежелание и неумение испанской пехоты, включая ее командный состав, действовать совместно с танками, в результате чего эффективность боевого применения последних была минимальной. В документах дается характеристика танка Т-26 как машины надежной, выносливой, легкоуправляемой, превосходящей по всем техническим характеристикам легкие танки германского и итальянского производства, но с неудачной геометрией башни, со слабой броней, с несовершенной конструкцией поворотного механизма башни, с непригодной антенной радиосвязи и др. Рассматривается представленная в документах проблема морально-политического, психологического и физического состояния советских танкистов в Испании. Отмечается высокий уровень воинской дисциплины, приводятся примеры героических поступков танкистов, прежде всего членов ВКП(б), одновременно обращается внимание на случаи чрезмерной осторожности отдельных командиров, граничившие с трусостью. Важное место в документах отводится физическому состоянию танкистов, оказавшихся в непривычных для них климатических и социальных условиях, в условиях совершенно иного рациона. Отмечается практически стопроцентное переутомление личного состава, связанное с непрерывным участием в боевых действиях и сопровождаемое различными заболеваниями. Подчеркивается важное значение непосредственного участия советских танкистов в боевых действиях в 1936-1937 гг., позволившее предотвратить военное поражение Испанской республики на этапе создания регулярной Народной армии.

В статье рассматривается вопрос об оказании Советским Союзом дипломатической поддержки Китайской Республике на начальном этапе Японо-китайской войны (1937-1939 гг.). Отмечается, что в связи с началом войны правительство Китая не получило реальной поддержки ни со стороны Лиги Наций, ни со стороны империалистических государств, не желавших ссориться с Японией. Подчеркивается, что руководство СССР неоднократно безуспешно пыталось договориться с империалистическими державами о коллективных действиях против Японии, включая прежде всего санкционную политику. Советская дипломатия была готова и в одиночку поддерживать различные внешнеполитические демарши руководства Китайской Республики. Приводятся данные о многочисленных выступлениях представителей СССР в Лиге Наций в поддержку Китая. Рассматривается активная позиция советской дипломатии в ходе проведения так называемой Брюссельской конференции, на рассмотрение которой Совет Лиги Наций делегировал проблему японской агрессии против Китая. Подчеркивается, что в ходе работы Брюссельской конференции делегации западных стран продемонстрировали, что они не хотят обострения отношений с Японией, они предложили лишь поиск мирных путей разрешения конфликта, отказались от принятия коллективных санкций против Японии и оказания жертве агрессии - Китаю - реальной международной помощи. Подчеркивается, что советские дипломаты продолжили поддержку различных инициатив правительства Китайской Республики в Лиге Наций вплоть до исключения СССР из этой организации 14 дек. 1939 г.