Научный архив: статьи

К сожалению, экстремизм в последние несколько десятилетий стал характерной приметой современности, в том числе и в России. Это явление порождается множеством факторов. В нашей стране отсчет заметного роста этого деструктивного явления следует вести примерно от лихих 90-х, породивших кризис в экономике, быстрый рост безработицы, наметившееся в эти годы социальное расслоение в обществе, не прикрываемая уже на фоне творившихся беспорядков высокая коррумпированность, пассивность государственных силовых структур при одновременной активизации криминальных элементов. Все это породило, в свою очередь, неверие народа во власть. Кроме того, заметно снизилась эффективность таких социальных институтов, как семья и образование. Еще одной причиной, вытекающей из названных обстоятельств, стал вакуум, образовавшийся в сфере духовно-нравственной жизни граждан из-за утраты прежних нравственных идеалов и дефицита нового идейного наполнения. В взаимоотношениях людей появились разобщенность, социальная конфронтация, а такие традиционные ценности российской культуры, как коллективизм, соборность, народное единение, перестали пользоваться спросом. Сегодня положение усугубляется и международной обстановкой - нам приходится жить в окружении большей частью агрессивно настроенных государств, надежды которых на слабость России не оправдались. В сложившихся условиях экстремизм как модель отношений между людьми становится все более обыденным явлением. Люди в большинстве своем разучились договариваться, идти на компромисс. Доказать любой ценой другому с позиций силы свою правоту становится «делом чести». Если тенденция продолжится, то общество может стать еще более расколотым, дезинтегрированным, а экстремизм и конфликтность - главными средствами решения социальных проблем. Данные обстоятельства обусловили выбор названной темы.

Терроризм не только убивает невинных, он подрывает многолетний уклад демократических государств даже со зрелой демократией, примером тому США и большая часть Европы. Страх терроризма порождает искажение общественных дебатов, дискредитирует умеренные и усиливает политические крайности и дестабилизирует любой социум. Цель данной статьи состоит в попытке изучения базовых элементов, ключевых понятий и принципов, которые лежат в основе международных инструментов и институтов, занимающихся сложными темами терроризма и способами противодействия ему, а также любых жестких ответных мер, основанных на безопасности государства, столкнувшегося с актами терроризма. Целый ряд действующих лиц, включая правительство, международные общественные институты и гражданское общество могут уменьшить масштабы и размах террористического насилия, что смягчит его опасные политические последствия. Чтобы уменьшить опасность, которую терроризм представляет для демократии, следует уделять особое внимание обмену разведывательных данных по всему миру. Мировое сообщество должно незамедлительно реагировать на любые предпосылки или проявления признаков терроризма, должно активизировать усилия по проникновению в правые террористические движения, арестовывать их членов и посвящать больше ресурсов для решения этой проблемы. Таким образом, комплекс военных мер против террористов, обмен разведывательными данными с постоянной слежкой террористов, охрана общественного порядка, безопасность свобод граждан и целостность границ государства остаются необходимыми, гарантированными ресурсами на пути к обеспечению комплексной борьбы с мировым терроризмом для сохранения демократии во всем мире.

В статье проводится анализ осуществляемой Российской Федерацией деятельности по борьбе с угрозами экстремизма и терроризма на пространстве Евразии в современных условиях глобальных экономических, политических и иных изменений. Автором рассматриваются меры, предпринимаемые Российской Федерацией в вопросах обеспечения стабильности и безопасности на территории евразийского континента. Цель работы заключается в определении и критическом осмыслении пробелов и проблем, сложившихся на просторах Евразии в деле противодействия угрозам экстремистского и террористического характера, а также в формулировании предложений по усовершенствованию подходов к формированию единой евразийской системы международной безопасности, способной оперативно реагировать на возникающие вызовы и кризисные явления, обусловленные деятельностью террористических и экстремистских организаций. Автор приходит к нескольким выводам. Во-первых, деятельность Российской Федерации по противодействию экстремизму и терроризму в евразийском пространстве должна носить предупредительный характер, основываться на систематическом анализе происходящих процессов, прогнозировании угроз на основе обобщения получаемых данных. Во-вторых, успешное противодействие экстремизму и терроризму возможно лишь при адекватном восприятии этих угроз государствами, участвующими в международных усилиях по обеспечению мира и безопасности. Невозможно обеспечить внутригосударственную безопасность и международную безопасность при активной борьбе с терроризмом, но отсутствии полноценного противодействия угрозам экстремистского характера, создающим в перспективу питательную среду для дальнейшего террора. В-третьих, успешное противодействие экстремизму и терроризму выходит за рамки только правоохранительных и военных задач. Важным аспектом борьбы с указанными угрозами является устранение причин и условий, способствующих их распространению. К подобным условиям можно отнести социально-экономическую нестабильность, низкий уровень образования, отсутствие информационной грамотности населения, безработицу и ряд других факторов, неразрешенные этнические, религиозные, культурные и иные конфликты.

Целью данной статьи является исследование вопроса использования специальных знаний. Авторы указывают, что для исследования одного и того же процесса могут быть привлечены различные специалисты, которые оказывают разноплановую помощь следователю до возбуждения уголовного дела, или непосредственно в процессе расследования. Авторы считают, что следователи должны ориентироваться в последних «новинках» экспертного сообщества, активно осваивать цифровую технику, понимать различные процессы, для успешного применения этих знаний в процессе расследования, понимать какие специалисты необходимы для дачи пояснений, и оказания помощи. Выводы: Как в процессе расследования, так в некоторых случаях и до возбуждения уголовного дела, могут привлекаться различные специалисты. В первом случае, специалисты помогают следователям при проведении различных следственных действий, подготовке к ним, а во втором - помогают в установлении обстоятельств, подлежащих уголовному преследованию, то есть подтверждении криминальности деяния. К сожалению, развитие науки и технологии служит не только пользе общества, но и способствует преступным изысканиям, поэтому следователи все чаще обращаются к сведущим лицам, которые помогают разъяснить схемы, процессы, и последствия тех или иных деяний, преступлений, а нередко и целей преступников. Специалисты оказывают консультационную и разъяснительную помощь, дают уточняющую информацию, советы по проведению необходимых экспертиз, результатам, которые они могут дать. Стоит отметить, что сотрудники ОВД также должны расширять свой кругозор, и не полагаться слепо на доводы специалистов, относиться к ним с разумной долей критичности, особенно в случае выводов по новым видам экспертиз. Также, если есть сомнения уточнять эти версии у других специалистов, то есть следователь должен ориентироваться в основных научных знаниях, и по возможности интересоваться последними достижениями экспертных технологий. С 2021 года ведутся разговоры об электронном уголовном процессе, для чего широко осваиваются новейшие цифровые технологии, используется цифровая техника, различные АИПС, АПК и пр.

Рец. на кн.: Городские асимметрии: политики, практики и репрезентации / О. Е. Бредникова, Е. П. Евдокимова, Г. В. Еремичева [и др.]; отв. ред. Е. В. Тыканова. – М.; СПб.: ФНИСЦ РАН, 2024. – 264 с.

Рец. на кн.: Stewart K. L. Legitimating nationalism. Political identity in Russia’s ethnic republics. – Madison, Wisconsin: The University of Wisconsin Press, 2024. – 293 p.

В 2022 г. Донецкая и Луганская народные республики, Херсонская и Запорожская области вошли в состав Российской Федерации, что запустило масштабные процессы их политической, административной и экономической интеграции. Одной из ключевых задач является включение региональных политических элит этих регионов в многоуровневую систему управления России. В связи с этим в статье анализируется сетевая конфигурация региональной политической элиты новых субъектов РФ в контексте их интеграции в федеральную систему управления.

На примере исследования региональных политических элит новых субъектов Российской Федерации – Донецкой Народной Республики, Херсонской области – анализируется степень интеграции региональных элит в федеральные патрональные сети. Отмечается роль института шефства, использующегося в качестве особого механизма интеграции новых субъектов в рамках их вхождения в российскую многоуровневую систему управления.

На основе анализа сетей политических связей губернаторов рассматривается вопрос об особенностях сетевого политического управления регионами. Результаты сетевого моделирования демонстрируют значимые различия как во внутрирегиональных сетях главы ДНР и губернатора Херсонской области, так и их связей с представителями федеральной элиты и другими регионами. Полученные результаты позволяют сделать вывод о различных приоритетах интеграции новых регионов: в Херсонской области преобладает политическая интеграция, тогда как в ДНР акцент сделан на экономическом восстановлении и инфраструктурном развитии.

В статье на основе анализа существующих работ на тему статуса субъекта государства и смежных с ней исследований российского федерализма, а также представленного списка показателей статуса, которые включают в себя две основные группы характеристик: формальные нормы и ресурсы (экономические, политические, культурные), предпринимается попытка количественно измерить политический статус субъектов РФ и проанализировать его динамику за период с 1998 по 2021 гг. Несмотря на распространенный тезис о наличии особого положения исключительно у российских республик в 1990–2000-х гг. и о потере данного положения в процессе политики централизации 2000–2010-х гг., проведенный анализ демонстрирует сохранение большинством субъектов РФ своего политического статуса на прежнем уровне, а в некоторых случаях – его повышение, что, однако, оказывается возможным из-за трансформации самого концепта политического статуса в рассматриваемый период, в котором потеря формальных показателей вследствие централизационных процессов компенсируется ростом ресурсных показателей статуса – в первую очередь экономических и культурных.

Одним из направлений трансформации политических систем в европейских странах в конце XX – начале XXI в. стало существенное усиление регионалистских партий и проведение реформ, направленных на децентрализацию. Эмпирические данные показывают, что после таких реформ регионалистские партии демонстрируют разную динамику. Особый интерес представляют регионалистские движения в Бельгии, где в период с 1970 по 2011 г. была реализована серия реформ по федерализации страны, однако, несмотря на примерно одинаковые для всех регионов институциональные изменения, в развитии регионалистских движений наблюдаются принципиально разные траектории. В данной работе предпринимается попытка применить для объяснения этих различий концепцию институционального изоморфизма П. Дж. Димаджио и У. Пауэлла. Исследование хоть и носит поисковый характер, позволяет сделать вывод, что рассматриваемая концепция обладает эвристическим потенциалом. Фламандский регионализм, в котором проявляются черты нормативного изоморфизма, и после реформ демонстрирует устойчивую динамику, предлагает новые формы автономии или полной независимости от Бельгии. Валлонский регионализм, который сформировался преимущественно в логике принудительного изоморфизма как реакция на фламандскую угрозу, после проведения федеративных реформ переориентировался на социально-экономические проблемы, фактически отказавшись от дальнейшего расширения автономии. Регионалистское движение немецкоязычного сообщества Бельгии можно интерпретировать скорее как подражательный изоморфизм, оно сознательно копировало институциональные модели Фландрии и Валлонии, добиваясь аналогичных полномочий.

К началу нулевых политические ученые, изучающие Европейский союз, обратили внимание на систему взаимодействия между наднациональными, национальными и региональными акторами как по горизонтали, так и по вертикали. В результате описания этой системы появилась теория многоуровневого управления. Ее ключевая идея заключается в распределении властных полномочий между различными субъектами, которые зачастую не совпадают с традиционными государственными институтами. Конфликты, связанные с разделением полномочий и решением других вопросов, согласно положениям теории, должны были разрешаться посредством постоянных переговоров между акторами на различных уровнях.

Тем не менее в реальности мы можем наблюдать случаи, когда наднациональные акторы вмешиваются в сферы компетенции национальных правительств. Подобное сложно интерпретировать как переговорный процесс, поскольку такие ситуации сопровождаются принудительным вмешательством, направленным на усиление контроля над принятием решений. Поскольку такие ситуации отличаются от классического переговорного процесса в рамках теории многоуровневого управления, важно понять, какие механизмы используются наднациональными акторами для вмешательства в процесс принятия решений там, где у них нет на это формальных прав.

Данная статья нацелена на анализ объяснительной способности ряда теорий, используемых обычно для анализа политических процессов в Европейском союзе – интерговернментализма, супранационализма и многоуровневого управления, а также теорий более низкого уровня, описывающих механизмы взаимодействия между различными акторами Европейского союза. В результате такого анализа можно констатировать, что каждая из указанных теорий является полезной для понимания отдельных составляющих описанной проблемы: интерговернментализм акцентирует внимание на позиции национальных правительств, супранационализм – на действиях наднациональных институтов, а теория многоуровневого управления – на институциональной структуре взаимодействия различных уровней власти. В то же время более узкоспециализированные теории, такие как «модель интеграции» Филиппа Геншеля и Маркуса Яхтенфухса, а также концепция дифференцированной интеграции, позволяют более детально анализировать внутренние политические процессы в рамках Европейского союза.

С 2020 г. система электронного гражданского участия в России становится все более централизованной, при этом все отчетливее проявляется ее роль в решении информационно-аналитических задач многоуровневого государственного управления. «Обратная связь» от граждан в форме индивидуальных жалоб и обращений может использоваться для мониторинга ситуации на местах и контроля за нижестоящими уровнями власти. Подобная «управленческая» логика расходится с ранними представлениями об «электронной демократии» как об инструменте развития общественной делиберации и гражданских компетенций участия. В статье рассмотрены ключевые этапы формирования подобной модели электронного участия в России на основе анализа официальных документов и интервью с экспертами и представителями органов власти. Данные интерпретируются через призму концепции множественных потоков и подходов исторического нового институционализма. Основной аргумент статьи заключается в том, что ключевые характеристики дизайна электронного участия как информационно-аналитического и управленческого инструмента были заложены еще на начальной стадии становления этого института. Установленная в период «окна возможностей» 2009–2012 гг. «колея» во многом определила последующие организационные и технологические решения, включая преобладание индивидуализированных форм участия (жалоб, голосований, обращений) и идею создания централизованного портала участия. Когда «окно» закрылось, под влиянием изменений во внешней среде преобладавший на ранних этапах фрейминг электронного участия в контексте «электронной демократии» ушел на второй план, уступив место фреймингу в русле решения проблем и повышения эффективности многоуровневого управления. Это позволило институту не только сохраниться, но и повысить свою актуальность.

Внешние шоки оказывают серьезное воздействие на качество управления и стабильность политических систем по всему миру. Концепт устойчивости (resilience), который до недавнего времени активно использовался только в естественно-научных исследованиях, стал важнейшим фокусом для политических ученых, изучающих воздействие кризисов на политические институты в различных страновых контекстах. В исследованиях причин сопротивляемости внешним шокам значительное место занимают исследования многоуровневого управления, где многоуровневость рассматривается как ключевой фактор, определяющий успех или провал адаптации государства к новой конъюнктуре. Адаптация многоуровневых политических систем к внешним шокам хорошо изучена на примере эффектов стихийных бедствий и пандемии COVID-19, где воздействие этих событий на процесс принятия решений в наиболее полном виде соответствует понятию «внешнего шока» и требует максимально быстрых реакций. В то же время найденные объяснения скорости и качества реакции многоуровневых систем на стихийные бедствия или пандемию не всегда подходят для объяснения адаптации государств к таким внешним шокам, как масштабные экономические санкции, поскольку последние не предполагают настолько быстрых и очевидных негативных последствий. Кроме того, последствия экономических санкций не всегда интерпретируются стейкхолдерами как «внешний шок», а нередко могут фреймироваться как рутинная политика. В данной статье мы представляем обзор существующих в социальных науках теоретических объяснений качества адаптации многоуровневых политических систем к внешним шокам. Кроме того, возможности и ограничения использования существующих теорий будут проиллюстрированы случаем адаптации сферы жилищной политики в российских регионах к новым экономическим условиям.