Научный архив: статьи

Опубликованная в 2021 г. монография польского исследователя К. Рака «Пилсудский между Сталиным и Гитлером» не может не заинтересовать специалистов по истории международных отношений в межвоенный период. Хотя бы в силу анализируемой в ней проблематики не двух-, а трехсторонних отношений, масштаба хронологического охвата (1924–1935 гг.), богатейшей источниковой основы, представленной материалами из архивов Германии, Польши и России и публикациями документов, использования обширной литературы, в том числе на русском языке. Наш критический разбор не претендует на показ всего разнообразия поставленных или затронутых в работе вопросов, наша задача иная: дать представление о состоянии прежде всего польской историографии таких знаковых для международных отношений межвоенного периода событий, как Локарнские соглашения 1925 г., советско-польский договор о ненападении 1932 г. и польско-германская декларация о неприменении силы 1934 г., польская политика балансирования. Работа К. Рака не историографическая, а сугубо исследовательская, в ней много новых интересных фактов, наблюдений, утверждений и гипотез, с которыми можно полемизировать, но нельзя просто отбросить. Демонстрируя новаторский подход к анализу ряда вопросов, Рак в своих построениях не всегда свободен от влияния стереотипов, особенно когда это касается таких вопросов, как угрожающий для Польши характер советско-германского соглашения 1922 г. в Рапалло, объяснение причин длительного нежелания Польши реагировать на советское предложение заключить договор о ненападении, подмена этими стереотипами научных доказательств, при этом его выводы в должной степени обоснованы, хоть и не всегда бесспорны

Имплементация Батумских договоров от 4 июня 1918 г. означала установление гегемонии Османской империи в макрорегионе между Черным и Каспийским морями. С первых же дней это вызвало противодействие других имперских акторов, включая союзную Турции Германию. В июне–июле 1918 г. все претенденты на контроль над постимперскими пространствами бывшей Османской империи были вынуждены сочетать силовые и дипломатические средства для укрепления своих позиций, подбирая союзников и накапливая силы. По ряду объективных причин ни одна из держав не обладала необходимыми для реализации своих целей ресурсами, сталкиваясь с дефицитом не только военных средств, но и необходимых технических условий. Заинтересованность в трансформации региона была крайне высока: Германия и Советская Россия стремились включить Закавказье в пространство более крупной Брестской системы, Антанта и Центральные державы продолжали решающую кампанию Великой войны, младотурки видели единственный шанс в реализации своих националистических проектов. Заложниками этих устремлений становились только что появившиеся и находившиеся на разных стадиях оформления государства-лимитрофы по обе стороны Кавказского хребта. Определяющую роль в их судьбе играли германская миссия в Грузии, содействие Османской империи Азербайджану и Горской республике, а также стремление Армении получить помощь от Великобритании, Советской России или Австро-Венгрии. Политика великих держав осложнялась проблемами коалиционного взаимодействия и системными тенденциями к оформлению целостного геополитического пространства на основе победы Центральных держав над распавшейся Российской империей и Румынией. Решить эту проблему с помощью мирной конференции в Константинополе не удалось, а усилия Антанты, направленные на восстановление Восточного фронта в тех или иных регионах бывшей Российской империи, нарастали. Взаимодействие и конкуренция различных акторов приводили к активному вовлечению макрорегиона в логику Великой войны, так что попытки дипломатического оформления или ревизии Батумской подсистемы вскоре сменились военным противостоянием всех имперских претендентов вокруг Баку. В статье на основе дипломатических архивов бывших Центральных держав реконструируются процессы становления новой подсистемы международных отношений.

Статья посвящена ранее практически не изученному эпизоду в истории международных отношений, связанному с временным прекращением работы Лозаннской конференции по Ближнему Востоку в феврале 1923 г., что грозило возобновлением состояния войны между Турцией и державами Антанты. Этот кризис, происходивший одновременно с франкобельгийской оккупацией Рура, оказал значительное влияние на конечный результат мирного урегулирования на Ближнем Востоке, закрепленный в Лозаннском договоре. В работе ставится задача определить место и роль этого кризиса в процессе становления новой системы международных отношений после Первой мировой войны и его взаимосвязь с другими важнейшими событиями и процессами этого периода. Автор последовательно анализирует два этапа этого кризиса, первый из которых был связан с требованием Турции вывести корабли союзных держав из ее портов, а второй – с резким обострением обстановки на турецко-сирийской границе. Кризис показал неспособность Франции «в одиночку» отстаивать свои интересы на Ближнем Востоке и ее невольную зависимость от политики Великобритании. Таким образом, его роль в развитии международных отношений на Ближнем Востоке была аналогична той, которую сыграл Рурский кризис в Европе. Статья написана на основе британских, французских и итальянских дипломатических документов.

Статья посвящена Юрьевскому (Тартускому) мирному договору между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Эстонской Демократической Республикой от 2 февраля 1920 г., служившему в течение 20 лет основой отношений между двумя странами. В результате присоединения Эстонии к СССР в 1940 г. он потерял юридическую силу. Однако с момента распада СССР эстонская сторона пытается «вернуть его к жизни», провозгласив «краеугольным камнем» своей независимости, определяющим, в частности, ее сухопутную границу. В статье освещается история заключения договора, а также рассматриваются его последствия; дан краткий анализ современных политических противоречий и его оценка в современной российской и эстонской историографии. Изучив документы и мнения специалистов, автор приходит к выводу, что, несмотря на то что Юрьевский (Тартуский) мирный договор не имеет актуальной юридической силы, он может служить поучительным примером того, как несовершенное «компромиссное» международное соглашение повлияло на дальнейшее взаимоотношение государств. При подготовке статьи использованы документы Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), опубликованные в сборнике Документов внешней политики СССР, и Национального архива Эстонии

В центре внимания статьи – жизнь и деятельность графини М. Д. Нессельроде, супруги канцлера Российской империи и главы внешнеполитического ведомства графа К. В. Нессельроде. С его именем была связана целая эпоха в истории внешней политики Российской империи. Однако в сознании современников, как и в историографии, сформировалось негативное, чуть ли не карикатурное представление о его деятельности. Аналогичное мнение бытовало и относительно его супруги. Какими только оскорбительными эпитетами не награждали ее современники! Утверждали, что именно ей граф Нессельроде был обязан не только своим состоянием, но и карьерой; что Мария Дмитриевна имела власть над своим «карманным» мужем и оказывала непосредственное влияние на принимаемые им политические решения. Однако были ли эти обвинения обоснованы, и с чем было связано такое отношение? По воспоминаниям современников, и прежде всего по переписке М. Д. Нессельроде, в статье воссоздается ее психолого-политический портрет. Делается вывод, что Мария Дмитриевна была не просто женой, а настоящей помощницей и корреспондентом своего мужа. Обладая острым, проницательным умом, здраво рассуждая о людях и событиях, она не навязывала свою позицию мужу, а лишь снабжала его полезной ему информацией. Умная, властная, проницательная, влиятельная, богатая, конечно, она вызывала зависть и раздражение у окружающих, а раскрывалась только перед близкими людьми. Живя в эпоху, когда свет и политика были теснейшим образом взаимосвязаны, Мария Дмитриевна относилась к плеяде влиятельных хозяек европейских салонов

В центре внимания статьи – жизнь и деятельность графини М. Д. Нессельроде, супруги канцлера Российской империи и главы внешнеполитического ведомства графа К. В. Нессельроде. С его именем была связана целая эпоха в истории внешней политики Российской империи. Однако в сознании современников, как и в историографии, сформировалось негативное, чуть ли не карикатурное представление о его деятельности. Аналогичное мнение бытовало и относительно его супруги. Какими только оскорбительными эпитетами не награждали ее современники! Утверждали, что именно ей граф Нессельроде был обязан не только своим состоянием, но и карьерой; что Мария Дмитриевна имела власть над своим «карманным» мужем и оказывала непосредственное влияние на принимаемые им политические решения. Однако были ли эти обвинения обоснованы, и с чем было связано такое отношение? По воспоминаниям современников, и прежде всего по переписке М. Д. Нессельроде, в статье воссоздается ее психолого-политический портрет. Делается вывод, что Мария Дмитриевна была не просто женой, а настоящей помощницей и корреспондентом своего мужа. Обладая острым, проницательным умом, здраво рассуждая о людях и событиях, она не навязывала свою позицию мужу, а лишь снабжала его полезной ему информацией. Умная, властная, проницательная, влиятельная, богатая, конечно, она вызывала зависть и раздражение у окружающих, а раскрывалась только перед близкими людьми. Живя в эпоху, когда свет и политика были теснейшим образом взаимосвязаны, Мария Дмитриевна относилась к плеяде влиятельных хозяек европейских салонов

В центре внимания статьи – жизнь и деятельность графини М. Д. Нессельроде, супруги канцлера Российской империи и главы внешнеполитического ведомства графа К. В. Нессельроде. С его именем была связана целая эпоха в истории внешней политики Российской империи. Однако в сознании современников, как и в историографии, сформировалось негативное, чуть ли не карикатурное представление о его деятельности. Аналогичное мнение бытовало и относительно его супруги. Какими только оскорбительными эпитетами не награждали ее современники! Утверждали, что именно ей граф Нессельроде был обязан не только своим состоянием, но и карьерой; что Мария Дмитриевна имела власть над своим «карманным» мужем и оказывала непосредственное влияние на принимаемые им политические решения. Однако были ли эти обвинения обоснованы, и с чем было связано такое отношение? По воспоминаниям современников, и прежде всего по переписке М. Д. Нессельроде, в статье воссоздается ее психолого-политический портрет. Делается вывод, что Мария Дмитриевна была не просто женой, а настоящей помощницей и корреспондентом своего мужа. Обладая острым, проницательным умом, здраво рассуждая о людях и событиях, она не навязывала свою позицию мужу, а лишь снабжала его полезной ему информацией. Умная, властная, проницательная, влиятельная, богатая, конечно, она вызывала зависть и раздражение у окружающих, а раскрывалась только перед близкими людьми. Живя в эпоху, когда свет и политика были теснейшим образом взаимосвязаны, Мария Дмитриевна относилась к плеяде влиятельных хозяек европейских салонов

Исторически Ливия не входила в сферу интересов и влияния Франции, основу которых традиционно составляла франкоязычная Африка. После падения режима М. Каддафи в 2011 г. особое значение для Франции приобрели вопросы безопасности в странах СахароСахельского региона. Статью предваряет сжатый экскурс в историю франко-ливийского взаимодействия до и после падения режима Каддафи, когда ситуация внутри Ливии и на ее границах стала осложняться и превратилась в предмет растущей озабоченности в самой Франции и за ее пределами. Актуальность и новизна состоят в рассмотрении отношения Франции к ливийской проблематике в тесной увязке с силовым противодействием терроризму и обеспечением безопасности в странах Сахеля. Целью работы является анализ складывающейся в регионе ситуации, выявление мотивации и характера действий Франции в Ливии, вокруг Ливии и в контексте будущего постконфликтного урегулирования. При написании статьи на основе историко-генетического и историко-аналитического методов использованы отечественные и зарубежные монографии, статьи в научных журналах, официальные документы международных организаций. Сделаны выводы об ограниченности ресурсов и возможностей Франции стабилизировать обстановку в Ливии, о необоснованности вынужденной ставки на Х. Хафтара как точку опоры для обеспечения безопасности на юге Ливии, приграничных районах, для снижения проекции террористической угрозы на Сахаро-Сахельский регион. Также сделан вывод о критической недооценке Францией потенциала других влиятельных участников текущего ливийского кризиса, о сокращении в этих условиях возможностей Франции влиять на внутриливийское и региональное соотношение сил

В статье сравниваются два наиболее крупных военных конфликта периода холодной войны, войны в Корее и Вьетнаме, с точки зрения их влияния на внутреннюю и внешнюю политику США. Анализ проводится по восьми ключевым параметрам (цели войны, смена внешнеполитических концепций, экономические последствия войны, позиция общественного мнения и др.). Основной акцент в исследовании сделан не на традиционном для многочисленных работ анализе влияния Америки на Корею и Вьетнам, а на обратном, реверсном воздействии военных конфликтов в периферийных областях мировой системы, вызванных соперничеством двух сверхдержав (СССР и США), на ситуацию внутри Соединенных Штатов. Особое внимание уделяется тому, как изменялось под влиянием этих конфликтов поведение американского руководства на мировой арене. В качестве источников для исследования привлекались рассекреченные документы Белого дома и Пентагона, мемуары американских президентов, материалы опросов общественного мнения, обширная исследовательская литература. В заключении делается вывод, что, хотя Вьетнамская война оказала значительное воздействие на общественное сознание американцев, в целом данный военный конфликт носил преимущественно локальный характер и не смог помешать политике разрядки в международных отношениях. Война на Корейском полуострове, наоборот, став одной из самых «горячих» точек холодной войны и оказав серьезное влияние на общественно-политическую жизнь страны, фактически оказалась «забытым» событием в американской истории

В рецензируемой монографии история дипломатических отношений между ранними Тюдорами (1485–1558) и римской курией изучается в контексте существенных изменений, происходивших во внутренней эволюции европейских национальных государств – в первую очередь, Англии – на рубеже позднего Средневековья и раннего Нового времени, укрепления в них светской власти в ущерб универсалистским притязаниям папства. Этот путь прослеживается автором книги во всей его сложности и противоречивости, учитывая двойственную природу папской власти. Автору удалось показать англо-папскую дипломатию включенной в сложные международные отношения эпохи: Итальянские войны, растущую турецкую угрозу, преодоление последствий Столетней войны и др. Автор подробно анализирует состав английских дипломатических миссий в Риме и, наоборот, их функции, особенности, связанные с тем, что эти дипломаты, находясь на службе английского короля, нередко становились и служителями римской курии

Статья посвящена анализу направлений использования искусственного интеллекта (ИИ) в исследованиях внешней политики и международных отношений. Автор рассматривает четыре ключевые области применения ИИ: прогнозирование международных событий, моделирование дипломатических переговоров, оценка рисков автоматизированных решений в ядерной сфере и анализ процесса принятия внешнеполитических решений. В центре внимания – сравнительная оценка моделей, разработанных в США, Китае и России, и возможности локальных ИИ как эффективного инструмента экспертного анализа. Особое внимание уделяется методам бенчмаркинга и роли эксперта в интерпретации результатов.

В статье раскрываются особенности изучения международных отношений накануне Второй мировой войны в школьном курсе истории. Даётся ряд методических рекомендаций, направленных на формирование познавательного интереса у обучающихся, развитие критического и аналитического мышления, креативности при освоении тем межвоенного периода.