Научный архив: статьи

Статья представляет результаты исследования дальневосточной политики Российской империи конца XIX - начала XX в. на примере поиска незамерзающего порта на Тихом океане. В работе рассмотрены позиции министерств, задействованных в принятии решений такого рода, выявлены соотношения и взаимозависимость между развернувшейся дискуссией и существовавшей иерархией министерств, практиками коммуникации между учреждениями и меняющейся международной конъюнктурой. Автор приходит к выводу о том, что министерская борьба 1895-1898 гг. по вопросу о создании незамерзающего порта развернулась среди четырех административных центров: Министерства иностранных дел, Министерства финансов, морского и Военного министерств. Значимую роль в формировании дальневосточной политики сыграли такие личности, как министр финансов С. Ю. Витте, управляющий Военным ведомством А. Н. Куропаткин, министр иностранных дел М. Н. Муравьев и управляющий Морским министерством П. П. Тыртов. Заявления о необходимости развития, усиления Тихоокеанского флота и выстраивания отношений с Кореей не были услышаны теми, кто отстаивал приоритет усиленного железнодорожного строительства и аренды части Ляодунского полуострова. Несмотря на осознание важности незамерзающего порта для обеспечения военно- стратегических и экономических интересов России, министерская борьба затормозила принятие эффективных мер. В результате, вместо комплексного подхода, включавшего в себя развитие флота, укрепление связей с Кореей и строительство порта, приоритет был отдан аренде Ляодунского полуострова и строительству железной дороги, что в перспективе привело к усилению зависимости от Китая и обострению отношений с Японией.

Статья посвящена истории формирования границ на севере Тихого океана в конце XVIII - первой четверти XIX в. Данный период характеризуется борьбой между великими державами за обладание территориями в Северной Америке. Главными соперниками являлись Россия, Испания и Великобритания. В 1799 г. Россия объявила о своих претензиях на колонии в северной части Тихого океана. Великобритания и Испания не смогли возразить, так как были слишком заняты европейскими делами. В последующие десятилетия произошло значительное ослабление Испании. В ее колониях начались революции, которые привели к образованию независимых государств, в том числе Мексики. Россия не смогла воспользоваться сложившейся ситуацией в полном объеме. На территорию бывших испанских колоний пришли Соединенные Штаты Америки. Граждане этого государства стали активно заниматься торговлей и предпринимательством. В начале 1820-х гг. произошел новый виток противостояния между державами. На этот раз соперничество было между Россией, Великобританией и США. Россия первая объявила о своих притязаниях, объявив о расширении своих владений в южном направлении на несколько градусов. На этот раз соперники России сумели отреагировать, начались русско-американские и русско-английские переговоры. Российское правительство вынуждено было пойти на уступки. В результате в 1824 и 1825 гг. были заключены конвенции между Россией, Великобританией и США, которые определили границы владений этих держав в указанном регионе. Эти же конвенции регулировали торговлю и мореплавание.

Целью данного исследования является анализ отдельных архивных материалов, имеющих большое значение в изучении исторического прошлого, а также богатого архитектурного наследия Азербайджана. Разные архивы Российской империи содержат довольно значимые сведения об истории этой страны. Один из таких - Российский государственный военно- исторический архив (РГВИА). Его документы являются важными историческими источниками в изучении материальной культуры и архитектурного прошлого Азербайджана периода Гянджинского ханства. Они были привлечены к исследованию историко-культурного наследия, в том числе строительной отрасли, города Гянджи в качестве довольно значимых ресурсов. В архиве сохранились сведения о крепостных стенах, дворцах, караван-сараях, банях, домах, мостах и других постройках азербайджанских городов; имеется множество документов об истории Гянджинского ханства. Официальные военные документы бывшей Российской империи содержат подробные исторические сведения об экономике, культуре, демографии и политической истории Гянджинского ханства и города Гянджи. Материалы фондов Российского государственного военно-исторического архива вместе с другими источниками того периода позволяют уточнить многие аспекты истории культурного наследия Гянджинского ханства и этого древнего города. Кроме того, отдельные письменные документы, в том числе карты, изображения разных архитектурных памятников исследуемого исторического периода содержат в себе уникальные сведения, способствующие более углубленному изучению культурной жизни, экономического состояния и архитектурно-строительного наследия города и Гянджинского ханства в целом. Благодаря вышеуказанным документам исследование приобрело прикладное значение с выявлением малоизвестных до сих пор исторических фактов.

В статье, основанной на неопубликованных материалах Архива внешней политики Российской империи, в частности дипломатической переписке Коллегии иностранных дел, рассматриваются основные направления деятельности российской миссии при рейхстаге Священной Римской империи в Регенсбурге, созданной в начале Семилетней войны 1756- 1763 гг. по просьбе союзников России - Австрии и Саксонии. В задачи главы миссии Г. Г. Бютнера входило взаимодействие с дипломатами этих держав и дружественной Франции, а также передача императрице Елизавете Петровне и главнокомандующему российскими войсками генерал-фельдмаршалу С. Ф. Апраксину сведений о позиции имперских штатов в общеевропейском конфликте, о создании имперской армии против прусского короля Фридриха II, театрах военных действий и передвижении воинских контингентов. Особое внимание в статье уделяется процедуре аккредитации российского резидента и его церемониальному общению с представителями имперских штатов в Регенсбурге. Прохождение этой процедуры свидетельствует о том, что Бютнеру удалось вручить верительные грамоты в Директорию рейхстага и обменяться церемониальными визитами с коллегами по дипломатическому корпусу согласно установленным правилам. Трудности, возникшие у российского резидента в общении с датским и ансбахским посланниками, были преодолены усилиями благоволивших к нему посланников влиятельных курфюрстов и имперских князей. Несмотря на скромный ранг, Бютнер был принят многими имперскими дипломатами с почестями, положенными посланникам и полномочным министрам, что свидетельствовало о надеждах, которые возлагались на императрицу Елизавету Петровну определенными кругами Священной Римской империи, и, следовательно, о возросшем влиянии России в Европе.

Концепция «национального безразличия» была предложена историками габсбургской Богемии второй половины XIX - начала XX в. и описывает нежелание или неспособность «простых людей» оказать деятельную поддержку усилиям активистов националистических движений, их неготовность безоговорочно идентифицировать себя с национальным сообществом, которое националисты продвигали в качестве объекта исключительной лояльности. Иными словами, «национальное безразличие» возникает тогда, когда националистический активизм становится частью общей ситуации. Статья предлагает применить эту концепцию к материалу западных окраин Российской империи и расширить ее, описав с помощью понятия «национальное безразличие» осознанное поведение различных элитных групп, в том числе политически организованных, как автономисты в Бессарабии, крайовцы и малороссы в Западном крае, польские лоялисты в землях бывшего Царства Польского и и немецкие элиты прибалтийских губерний. Следуя линии «национального безразличия», элиты западных окраин руководствовались чаще всего конформизмом, осознанием тех выгод, которые они имели в империи, но также, особенно после революции 1905 г., опасениями за свой социальный и имущественный статус, порой стремлением избежать обострения национальных конфликтов в этнически разнородных провинциях империи. Элиты Бессарабии и крайовцев Северо-западного края также пугала угроза еще большей маргинализации в национальных государствах, которые должны были прийти на смену империи по планам националистов. Эти группы осознанно сопротивлялись усилиям национальных активистов, направленным на мобилизацию по этническому принципу. Применение концепции «национального безразличия» дает дополнительные возможности для преодоления узкой перспективы национальных нарративов.

Статья посвящена рекрутированию местных элит в общероссийский политический класс в ходе избирательных кампаний в Государственную думу. Автор отмечает, что политические симпатии выборщиков имели явно выраженную региональную специфику. Соответственно, в значительный мере они были связаны с теми или иными местными интересами, лоббистскими группами. При этом из них же формировалось и работоспособное ядро Думы, в ступившее в непосредственный диалог с правительством. В сущности, оно, как и высокопоставленное чиновничество, составляло неотъемлемую часть зарождавшегося политического класса. Автор подчеркивает социальную близость этих двух групп. Их объединял общий жизненный опыт и схожий горизонт ожиданий. Так или иначе они пытались решать общероссийские проблемы и представлять интересы отнюдь не только своих непосредственных избирателей. Кроме того, одновременно в каждой из фракций реализовывалось два проекта: партийный, предполагавший идею общенационального представительства, и корпоративный, подразумевавший необходимость говорить от имени непосредственных избирателей, своего сословия, профессионального объединения, губернии, конфессии и т. д. Депутаты осваивали оба этих языка, чем и были ценны для правительства. Это были не только законодатели, но и лоббисты цензовых кругов общественности. Во многом это определяло направление эволюции политической системы Российской империи накануне Первой мировой войны. Постепенно складывались горизонтальные сетевые связи, которые включали в себя не только членов Думы или правительственной администрации, но и представителей различных групп интересов, которые обрели инструментарий эффективной борьбы за свои права.

Кавказский наместник занимал эксклюзивное место в системе государственного управления Российской империи в 1844-1881 гг., а затем в 1905-1917 гг. Формирование модели управления Кавказом во главе с императорским наместником пришлось на 1842-1846 гг. и стало возможным в контексте рационального патернализма Николая I, стремившегося к сохранению собственного влияния на политические процессы в обширной империи. В статье проанализированы обстоятельства и условия поиска Николаем I оптимальной модели управления южной окраиной, а также назначения на должность кавказского наместника М. С. Воронцова. Отмечено, что ключевое значение в переходе к модели наместничества имел провал административной реформы сенатора П. В. Гана (1837-1841). После неудачи бюрократов-администраторов Николай I создал механизмы личного контроля над ходом интеграции Кавказа в пространство Российской империи. Ими являлись VI Временное Отделение императорской канцелярии и главноуправляющий на Кавказе, служебные права которого были значительно расширены в 1842 г. Спустя два года Николай I еще больше расширил сферу влияния региональной администрации во главе с наместником. Избранный монархом на эту должность новороссийский генерал-губернатор Воронцов отличался не только военным и административным опытом, но и навыками политического противостояния с центральной бюрократией. Кавказский наместник в системе управления империи выступал как личный агент самодержца и одновременно как оппонент министерского контроля. Статья основана на обширном комплексе как опубликованных, так и архивных исторических свидетельств, которые получили новую интерпретацию в контексте различных историографических направлений.

Статья посвящена почти пятилетней эпохе российского владычества в Восточной Пруссии середины XVIII в. (1758-1762). История этого эпизода в ходе Семилетней войны анализируется в контексте аналогичных режимов военной оккупации в Европе раннего Нового времени, а также в сравнении с политикой имперской интеграции остзейских провинций России. Практики режима на занятой территории определялись утилитарными целями в рамках военных усилий страны - сбор контрибуций, обеспечение логистики и тыловой базы действующей армии. Одновременно требовалось добиться и сохранить лояльность местного населения, что в итоге удалось. Наряду со свидетельствами личного происхождения с прусской стороны, в статье использованы неопубликованные документы Российского архива древних актов, Отдела рукописей Российской национальной библиотеки и Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга, которые позволяют воссоздать с разных перспектив картину «русской эпохи» в Кенигсберге и провинции. Охарактеризованы становление и структура российской имперской администрации. На более общем уровне выявляются долгосрочные стратегии интеграции, характерные в целом для северо-западной периферии Российской империи. «Русская эпоха» Восточной Пруссии изображается не случайным эпизодом неудачной войны, а примером осуществления таких стратегий. Представленный материал демонстрирует переход от военной оккупации к режиму владения, применение модели осуществления общеимперского принципа непрямого господства на основе договора с местными корпорациями, роль в реализации этого сценария, которую играли имперский центр, армейские власти и остзейские элиты, выступавшие в качестве посредников и проводников политики Петербурга.

В статье рассматриваются общие тренды формирования образа СССР и восприятие его роли в исторической памяти государств Центрально-Азиатского региона (Казахстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан и Кыргызстан) в контексте исследования политики памяти на постсоветском пространстве.

В статье поднимается вопрос статуса курдского населения Турции в контексте государственной политики Анкары в отношении национальных меньшинств. С этой целью рассматривается исторический контекст развития турецко-курдского конфликта и сформировавшихся препятствий для интеграции курдов в турецкое общество. Кроме того, анализируется информация о позиции сторон конфликта в контексте объема прав, которые должны или могут быть предоставлены курдам. Авторы исследуют актуальное состояние положения курдов и предпринимаемые властями попытки урегулирования конфликта, в первую очередь внутри страны. Значительное внимание уделяется сравнению подходов правящей Партии справедливости и развития (ПСР) и главной оппозиционной силы, Республиканской народной партии (НРП) к урегулированию конфликта с курдами в контексте важности последних с электоральной точки зрения.

В этом году отмечается юбилей - 80-летие победы над фашизмом. В данной статье рассматривается проблема сохранения исторической правды о Великой Отечественной войне. Автор использует исторический, сравнительный и прогностический методы. В 2009 г. Генеральная Ассамблея ОБСЕ приняла решение: два тоталитарных режима - в Германии и СССР - виновны в развязывании Второй мировой войны. Нарушение исторической правды в этом решении, безусловно, говорит о попытках манипуляции историей западным обществом. После данного решения Генеральной Ассамблеи ОБСЕ в Восточной Европе стали сносить памятники освободителям - воинам Советской армии. В этом особенно преуспели Польша и Прибалтийские страны: с их точки зрения, поскольку СССР, как и Германия, также виновен в развязывании Второй мировой войны (решение Генеральной Ассамблеи ОБСЕ), то советские воины не освободители, а оккупанты восточноевропейских стран. Данный подход к истокам Второй мировой войны говорит о фальсификации истории в западных странах. В России историческая правда, сохранение памяти и уважение к предкам, героически защищавшим рубежи СССР, уважение к многонациональному и многоконфессиональному народу являются стержнем патриотизма россиян, залогом единства и непрестанного роста уважительного отношения к России в мире.

В статье автор показывает, что смысл и суть происходивших в 1917 г. революционных событий позволяет понять метод триады, разработанный великим немецким философом Г. В. Ф. Гегелем. Тезисом является ослабление авторитета руководства Российской империи и натиск на него оппозиционных партий, желавших установить свою власть. Антитезисом стало неприятие основной частью народа революционной февральской власти и погружение страны в хаос. Синтез заключается в переходе власти к самой периферийной партии - большевикам, установившим новый революционный порядок. В условиях специальной военной операции необходим компромисс между двумя флангами современного патриотического движения, разделенными отношением к российской революции. Неприятие Февраля (антитезис) способно стать основой для перехода к двухпартийной системе, где будет возможность положительного развития собственных идей. Это создаст основу для выработки общенациональной идеологии и окончательного утверждения самобытной русской цивилизации.