Научный архив: статьи

В статье сообщается о недавно обнаруженном экземпляре оттиска первой публикации главного труда К. Н. Леонтьева «Византизм и Славянство» (1876), содержащем дарственную надпись автора директору Московского Главного архива Министерства иностранных дел барону Ф. А. Бюлеру и правку (предположительно, рукой Н. Я. Соловьева), отличающуюся от всех известных публикаций этого сочинения. Экземпляр с инскриптом автора имеет важное значение как для биографии Леонтьева, поскольку он в это время думал о возможности поступить на службу в Главный архив, так и для уточнения текста самой значимой его книги.

В последние десятилетия оживился интерес к Восточному вопросу, в том числе и к темам «К. Н. Леонтьев и Болгария», «Леонтьев и Болгарский вопрос». В статье рассматривается несколько «подразделов» этой научной проблемы: биографические связи Леонтьева с Болгарией и болгарскими общественными и политическими деятелями, представления о болгарском национальном характере, образ Фракии в его творчестве. Предложенная мыслителем формула «тяготение на почтительном расстоянии» может быть отнесена не только к геополитическим прогнозам, но и к его личному отношению к славянскому миру.

В большинстве стран происходят значительные изменения в возрастном составе населения - переход от доминирования молодежи (связанного с высоким уровнем рождаемости и смертности в прошлом) к старению (вследствие снижения уровня рождаемости и смертности) [46]. Возрастная структура населения играет важную роль в экономическом развитии страны: недостаток рабочей силы определяет его замедление, избыток трудоспособного населения (так называемый «демографический дивиденд») - ускорение [21; 25]. Множество эмпирических исследований, оценивающих взаимосвязь между возрастной структурой населения и социально-экономическим развитием, показали, что экономически активное население (в возрасте 15-64 лет) оказывает сильное положительное влияние на рост ВВП на душу населения, причем важен не общий прирост численности, а позитивные изменения в продолжительности жизни, возрастной структуре и т. д. Было выделено три механизма демографического воздействия на социально-экономическое развитие: влияние на рынок труда, влияние на сбережение и накопление капитала, влияние на охват образованием и человеческий капитал. Вьетнам по численности населения занимает 15 место в мире, а по доле молодежи относится к группе стран с «золотой структурой» населения (69% трудоспособного населения в возрасте 15-64), однако также демонстрирует тенденции старения населения [8], которые, по прогнозам, достигнут предельных значений к 2035 году [5]. Правительство Вьетнама реализует множество мер, чтобы воспользоваться преимуществами «золотого периода» (развитие человеческих ресурсов, привлечение инвестиций, создание рабочих мест), однако средние показатель экономического роста в 6,21% за 2011-2020 годы не позволил Вьетнаму покинуть группу стран с низким средним уровнем доходов [49] и высокими темпами старения населения [12; 15], что и определяет необходимость изучения взaимoсвязи между ростом населения и социально-экономическим развитием страны в контексте ее возрастной структуры. Статья основана на данных Главного статистического управления Вьетнама, переписей населения 1989, 1999, 2009 и 2019 годов и других демографических материалах и прогнозах.

В русской консервативной мысли Киев традиционно занимал место одной из сакральных столиц — как источник православия и славянских исторических начал. Знаменитое хомяковское стихотворение 1839 г. рисует город как бесспорное средоточие общерусских духовных устремлений. Дискуссии 1860‑х гг., связанные с польским, а затем и украинским вопросами, вновь актуализировали необходимость отстаивания национальной принадлежности древнерусской столицы, осознаваемую как региональными западнорусскими публицистами и писателями (М. В. Юзефович, К. А. Говорский, Н. С. Соханская, В. Я. Шульгин), так и московскими духовными вождями «русского направления» (И. С. Аксаков, М. Н. Катков). Наиболее остро воспринимали этот вопрос, разумеется, представители региональной русской интеллигенции. Так, в программе газеты «Киевлянин» каждый из пунктов начинался с повторения тезиса о русском характере юго-западного края. Куда больше внимания собственно Киеву уделяли издания и авторы, либо так или иначе связанные с церковными кругами, либо интересовавшиеся религиозной проблематикой. В отличие от южнорусских авторов, московские публицисты в несколько большей степени апеллировали к политической проблематике.

Статья посвящена позиции русских консерваторов начала ХХ в. по византийской проблематике. Автор проанализировал ряд публицистических статей, очерков, публичных речей, проповедей известных священнослужителей, ученых, писателей, публицистов, политиков, разделявших консервативные взгляды. Отмечается, что русские правоконсервативные политики, публицисты, ученые, священнослужители начала ХХ в., отталкиваясь от триады графа С. С. Уварова «Православие. Самодержавие. Народность», в трудах и публичных выступлениях подчеркивали важность обращения к византийскому наследию. Делается вывод о том, что обращение русских правых к Византии, ее культуре и традициям объяснялось в первую очередь тем, что именно из Константинополя Русь восприняла христианство. Не отрицалась ими и идея о России как хранительнице православия, которой она стала после падения Константинополя. Однако теория Третьего Рима, известная с XVI в., практически не использовалась. Анализ трудов русских консерваторов начала ХХ в. позволяет заключить, что основу их позиции по Византии следует искать главным образом в работах выдающегося русского мыслителя К. Н. Леонтьева, в особенности в его сочинении «Византизм и славянство». В статье отмечается, что консерваторы начала ХХ в. творчески переосмысляли идеи Леонтьева о византизме (сохранение в государстве монархического начала и сословного строя, послушание властям, церковность, принцип симфонии властей, идея «сильного государства» и т. д.).

В статье представлено краткое описание рода Ламáнских, происходивших из села Лáманиха Вологодской губернии, где несколько поколений их служили клириками и причетниками в местной церкви свт. Николая Чудотворца. В конце XVIII в. Иван Петрович Лáманский переместился в Петербург и стал родоначальником мощной ветви рода, давшей плеяду крупных государственных и общественных деятелей, любивших Россию и служивших ей верой и правдой весь XIX, а в лице своих потомков — и XX в. Наиболее известны двое — Евгений Иванович Ламáнский, реформировавший финансовую систему России, участвовавший в организации первого в стране Государственного банка, и Владимир Иванович Ламáнский — славяновед, филолог, историк, этнограф, основатель научной школы славяноведения и член многих общественных организаций, работавших на благо России. Представленная история семьи В. И. Ламанского и его потомков включает новые, ранее не опубликованные сведения и факты и дает возможность проследить, как передавались духовные и культурные традиции на протяжении семи поколений. Статья написана правнучкой и праправнучкой В. И. Ламанского.

В работе показаны результаты исследования автором проблемы самооценки у младших школьников с нарушением интеллекта, так как самооценке отводится центральная роль в общем контексте формирования личности - ее возможностей, направленности, активности, общественной значимости. Изучив особенности самооценки у детей младшего школьного возраста с нормальным развитием и младших школьников с легкой степенью нарушения интеллекта, автор пришла к выводу, что главная функция самосознания - сделать доступным для человека мотивы и результаты его поступков и дать возможность понять, каков он есть на самом деле, познавать свой внутренний мир, переживать его, оценивать и определенным образом относиться к себе.

В статье рассматривается научно-исследовательская и преподавательская деятельность в Санкт-Петербургской духовной академии с 1872 по 1897 гг. профессора Императорского Санкт-Петербургского университета, академика Владимира Ивановича Ламанского. Особое внимание уделено научному руководству Ламанского в духовной школе. На конкретных фактах показано, что преподавание церковнославянского языка и славяноведения в академии в значительной степени было связано с именем Ламанского. С момента учреждения в столичной духовной школе кафедры русского языка и славянских наречий (впоследствии — кафедра русского и церковнославянского языка и русской литературы, кафедра церковнославянского и русского языков с палеографией, кафедра истории русской литературы) и вплоть до 1872 г. на ней преподавал ученик Владимира Ивановича по университету — А. С. Будилович. Будиловича сменил сам Ламанский, а после его ухода в 1897 г. — ученики Ламанского по академии Д. И. Абрамович и И. Е. Евсеев.

В статьях и монографиях, посвященных истории евразийского движения, стало общим местом утверждение о том, что евразийцы испытали влияние со стороны В. И. Ламанского и унаследовали от него идею единства евразийского мира. Это утверждение кочует из одной работы в другую, причем исследователи не приводят убедительных фактов, не дают цитат, подтверждающих это мнение, предпочитая ссылаться не на первоисточники, но на других исследователей. В настоящей статье предпринята попытка подойти к проблеме рецепции идей Ламанского или их предполагаемого влияния на евразийство путем анализа корпуса географических текстов П. Н. Савицкого. Были проанализированы все его важнейшие географические, геософские, историософские и экономические работы, а также все его опубликованные письма, ранние и поздние, на предмет упоминания трудов Ламанского. В статье приводится список цитируемых и упомянутых Савицким авторов, которые оказали влияние на его творчество. Среди множества имен в работах Савицкого Ламанский упомянут лишь однажды в статье «Евразийство» от 1925 г. Другие евразийцы не могли знать трудов Ламанского, поскольку их интересы лежали в совершенно иной области. Флоровский мог быть знаком с его текстами, но в его работах, посвященных славянофильству, нет упоминаний о Ламанском. Системы Ламанского и евразийцев оказались параллельны друг другу — очерчивая одно и то же пространство идейного поля, они остались все же разными духовными мирами с минимальным соприкосновением.

Развитие вспомогательных репродуктивных технологий, особенно суррогатного материнства, требует переосмысления материнства как феномена и понимания логики встраивания гестанционного материнства в структуры родства, поскольку материнство вышло за рамки диады «мать-ребенок» и расширилось до системы «суррогатная мать-ребенок-биологическая мать», что пошатнуло традиционные основы и смыслы, казалось бы, устойчивой и незыблемой конструкции родительства. Новые реалии формируют новые трактовки и новые роли материнства, ставя перед исследователями задачу описания тех, кто сегодня принимает решение стать суррогатной матерью, а именно - ее социального портрета и социального статуса. Социальный портрет помогает понять, кто становится суррогатной матерью и почему, - авторы перечисляют ряд демографических характеристик (возраст, место жительства, семейное положение, уровень образования и т. д.) и личностных черт, которые позволяют женщине выполнять эту сложную роль. Также авторы пытаются реконструировать общественное восприятие суррогатного материнства и то, как вовлеченные стороны (суррогатные матери, биологические родители, специалисты по репродукции) определяют позицию суррогатной матери в структуре родства. Проведенное авторами эмпирическое исследование позволило описать среднестатистическую суррогатную мать и ее статус в системе семейных отношений на основе сочетания методов экспертного интервью (с репродуктологами, репродуктивными психологами и агентами по рекрутингу, N=6) и репрезентативного опроса (N=1300). Согласно полученным данным, суррогатная мать в России - это, как правило, женщина 25-33 лет, имеющая 1-2 здоровых детей, часто одинокая мама или состоящая в повторном браке, со средним профессиональным образованием и невысоким доходом, проживающая в регионе. С психологической точки зрения эксперты отмечают ее «легкий взгляд на жизнь», простоту, ответственность и адекватное понимание ситуации. В общественном мнении суррогатная мать не включена в структуру родства, а выполняет временную функцию, после чего ее договорные обязательства считаются завершенными, т. е. суррогатная мать выполняет роль помощника в решении проблемы бесплодия (оказывает услуги по вынашиванию и рождению генетического ребенка пары), факт обращения к которому часто анонимизируется обеими сторонами для создания «нормального» образа семьи и снижения социального давления на суррогатную мать.

П. Н. Савицкий сравнивал «открытие Евразии» (как срединного месторазвития Старого Света) с открытием Америки и указывал, что совершил его русский географ и славист В. И. Ламанский. Данная статья посвящена выяснению соотношений взглядов Ламанского о Среднем мире «Большой Евразии» и взглядов евразийцев о «Евразии». «Средний мир» Ламанского был шире «Евразии» Савицкого и включал в себя земли Югославии, Греции, Сирии и европейской Турции. При его «конструировании» Ламанский применял два критерия — родственно-языковой и религиозный. Однако политическая практика конца XIX и начала ХХ в. убедительно показала ошибочность доктрины панславизма. Поворот Болгарии в сторону Германии и Греции в сторону Англии развеял панславистские иллюзии. Евразийцы, конструируя свой «Средний мир» — Евразию, предложили другие критерии — географический и фактор «общей исторической судьбы», определившие иные границы. Методологической базой для евразийцев стал «онтологический структурализм», в рамках которого на место единства «родового», основанного на общем происхождении, было поставлено сложное структурное единство.

В статье рассматривается отношение В. И. Ламанского к религии. Приводятся высказывания Ламанского из его дневников и выписки из сочинений ученого, включающие его оценки религии и различных христианских конфессий (католицизма, протестантизма, православия). Отмечается, что следует различать личные религиозные взгляды Ламанского и ту роль, которую он приписывал религии в своем цивилизационном учении. Указывается, что, в отличие от ранних славянофилов (А. С. Хомякова и И. В. Киреевского), Ламанский отводил религии более скромное место в процессе формирования самобытной культуры, или цивилизации, считая, что большее значение имеют политическая независимость и развитый литературный язык. Главный упрек Ламанского западному христианству состоял в смешении светской и церковной властей, в насильственности и нетерпимости. Он признавал, что окатоличивание способствовало ассимиляции славян европейскими народами, прежде всего немцами, и в итоге приводило к утрате славянами своего языка, культуры и народности. Православие, согласно Ламанскому, в большей степени сохранило верность христианским идеалам братства и любви. Отмечается, что, в согласии со славянофильским учением, Ламанский был последовательным сторонником свободы совести.