SCI Библиотека

Введение. Статья посвящена методологическим вопросам формирования мировоззрения универсализма, исключающим редукцию единого, целого, многого и части друг к другу. Ограниченные, односторонние типы мировоззрений холизма, меризма и генологического типа допускают такую редукцию, исключая выбор оптимального, устойчивого со-развития природы, общества и человека.

Теоретический анализ. Проводится компаративный анализ мировоззренческо-методологических установок холизма, меризма и единоцентризма с целью выявления их редукционистских крайностей. В качестве их замены предлагается новый вариант мировоззрения универсализма (постхолизм), формируемый методологическими средствами, исключающими абсолютизацию единого, целого или частей. Основными такими средствами позиционируются понятие «единое целое в единичной части», процедура «гармонической конвергенции» и принцип «нонредукционизма», которые обеспечивают тенденцию к сплавленности смыслового содержания понятий единого, целого, единичного, уникального.

Заключение. Формулируется вывод о том, что, благодаря данным инструментам, мировоззрение постхолизма способно нивелировать методологические недостатки холизма, механицизма, элементаризма, индивидуализма, генотеизма и других мировоззренческо-методологических платформ. Это позволяет осуществить соразмерное взаимодействие в ходе развития единого (фундаментальных законов бытия), целого (общества) и части (человека).

В статье отмечается сохранение ряда теоретических сложностей в философских описаниях мировоззрения: расплывчатость базового для него понятия «мир», которое используется как интуитивно ясное; неоднозначное соотношение мировоззрения с такими феноменами, как картина мира, онтология, идеология; выделение видов мировоззрения по различным основаниям, требующее логической реорганизации. Предложен авторский вариант систематизации представлений о мировоззрении, позволяющий прояснить указанные проблемы. Мир определяется как многоуровневая система: индивидуальному, групповому, всеобщему субъектам мировоззрения соответствует свой круг объектов, составляющих его мир. Предложено также рассматривать в качестве объекта мировоззрения жизненный мир культуры как совокупность объективных обстоятельств бытия вместе с теми субъектными смыслами, которые в них вкладываются. Разграничение познавательного (когнитивного), ценностного и поведенческого компонентов мировоззрения позволяет уточнить соотношение с мировоззрением смежных феноменов: картина мира и онтология сближаются с познавательным компонентом, а идеология - с ценностным и поведенческим. Показано, что деление мировоззрения на мифологическое, религиозное, научное является содержательным и базируется на том, какой вид познания выступает основой для синтеза представлений о мире, тогда как разграничение обыденного и научного мировоззрения носит логический характер и исходит из способа и степени осуществления синтеза. Поскольку эти варианты деления относительно независимы, возникает варьирующаяся структура их наложения: мифологическое мировоззрение строится преимущественно обыденными средствами, но в нем могут зарождаться философские обобщения; религиозное мировоззрение может быть как обыденным, так и философским; научное мировоззрение тяготеет к философскому, но в нем могут присутствовать и обыденные идеи.

В работе рассматривается феномен групповой и национальной идентичности, сконструированной на основе дихотомии Восток-Запад. Целью является анализ еще нераспространенной в отечественной научной литературе концепции «nesting orientalism», предложенной сербским исследователем М. Бакич-Хайден. Данная концепция является производной от «ориентализма» Э. Саида, в исследовании которого демонстрировалось, каким образом на протяжении столетий, благодаря совокупности ориенталистских репрезентаций, Восток начал позиционироваться как мировоззренческая противоположность Западу. Главная идея концепции «nesting orientalism» заключается в том, чтобы, с одной стороны, отойти от рассмотрения образов Востока и Запада как гомогенных сущностей, с другой стороны, показать гетерогенность образа Востока. Автор данной работы анализирует концепцию «nesting orientalism» в ее первоначальном виде, описанном М. Бакич-Хайден, и проводит сравнительный анализ применения концепции другими исследователями: в каких областях она была применена, для каких целей, каким изменениям или дополнениям была подвергнута. Делается вывод о том, что концепция «nesting orientalism», в отличие от «ориентализма», позволяет: во-первых, отойти от гомогенной бинарности Восток-Запад; во-вторых, взглянуть на образ «Востока» не как на единую целостность, но как на совокупность идентичностей разнообразных социальных групп, которые нередко строят свои идентичности на основе целенаправленной маргинализации соседних или ближайших к ним других социальных групп; в-третьих, анализировать процесс конструирования идентичности и саморепрезентаций не только в контексте этнических и религиозных, но и социально-экономических отличий между социальными группами. Концепция «nesting orientalism» может быть использована в отечественных социально-философских исследованиях в областях изучения конструирования групповых идентичностей, процессах самопрезентации или маргинализации различных социальных групп.

В статье рассматриваются основные феномены и структурные компоненты студенческого мировоззрения в соответствии с возрастными характеристиками студентов, такие как социальный портрет, социализация, культурные запросы студентов. Делается вывод о сензитивности студенческого возраста к формированию мировоззрения. Поднимается проблема конструирования адекватной деятельности.

Введение. Современное понимание идеологии часто сводится к определению ее как ложного сознания, ограниченного социально-политическим контекстом. Однако идеология как константа является неотъемлемой частью формирования субъективного понимания, где мифология, философия, религия и наука играют ключевую роль. В целях критического осмысления понятия «идеология» необходим анализ маршрута его развития с участием работ Антуана Дестюда де Траси, Славоя Жижека, Карла Маркса, Питера Слоттердайка, Зигмунда Фрейда и Жака Лакана. Методология и источники. Исследование базируется на историко-проблемном подходе и интерпретативно-аналитическом методе для анализа концептуализации понятия идеологии через оригинальные и критические источники. Результаты и обсуждение. Французский философ Дестюд де Траси, будучи ярким представителем эпохи Просвещения, в свое работе «Основы идеологии» разработал эпистемологический проект науки об идеях, где концептуализировал понятие идеологии и проследил процесс формирования суждения, отражая позитивный характер существования внешних объектов, лишь отчасти касаясь языка как системы знаков и скрытых психических процессов. Современная философия в лице С. Жижек, продолжающего идею исследования идеологии как мировоззрения, видения бытия и субъективного места, внедряя психоаналитические идеи школы Фрейда-Лакана, а также марксистские идеологические концепции, уходит от позитивного измерения понятия идеологии в негативное и диалектическое, утверждает невозможность отделить идеологию от НЕидеологии, а саму идеологию определяет как составную часть языка, как антропологическую константу, без которой немыслимо существование субъекта. Заключение. Применение диалектического подхода к эпистемологическому проекту формирования идей совместно с психоаналитическими теориями сновидений, фантазма, бессознательного, а также марксистскими подходами к понятию идеологии как иллюзорному сознанию и концепции товарного фетишизма позволяет раскрыть новые сложные взаимосвязи между формой и содержанием идеологического сообщения.

Эпоха эллинизма - очень долгий исторический период, и он весьма важен для понимания истории европейской культуры в целом и философской культуры в особенности. Классические периоды обычно коротки: как любой взлет или пик, они занимают лишь десятилетия, максимум столетия. «Долины» же между этими пиками значительно длиннее: средневековье длилось 1000 лет, эллинизм, по разным оценкам - от 300 до 800 лет. То была эпоха гибели демократического полиса и утверждения империй: сначала, ненадолго, империи Александра Великого, затем, надолго - Римской империи, павшей только от нашествия остготов. Эти громкие политические события сказывались на мировосприятии и самооценке подданных, которым приходилось найти свою идентичность в новых антидемократических условиях. Наши задачи таковы: во-первых, дать общую характеристику эллинизма с точки зрения его истоков, основных духовных опор и всевозможных «переходов» и переломов; во-вторых, кратко описать «оборачивание метода» применительно к превращению (философского) способа познания в (философское) течение/направление; в-третьих, продемонстрировать действие философских методов для написания основных пяти картин мира той эпохи.

В статье представлена краткая история феномена экстремальности в контексте философии сознания.

Показана связь экстремальности и цивилизационной динамики через призму представлений о человеческой революции и ноосферной истории.

Рассмотрены избранные дискурсы экстремальности в истории философии.

Зафиксирована особая роль философии и науки XX века как в масштабировании свойства экстремальности практически на все ипостаси бытия, так и в становлении феномена собственно экстремального сознания.

Выявлены эвристически ценные позиции для комплексного анализа экстремального сознания, которые могут быть выражены в категориях естественности, амбивалентности, генеративности и гомеостатичности / аутопоэзисности.

Определены содержательные и методологические перспективы исследования экстремального сознания.

Связь с народной культурой оказывается актуальной применительно к политической идеологии - в политическом дискурсе для легитимации тех или иных решений и действий власти или государя нередко возникает апелляция к народу, ссылка на записанные в конституциях положения о производном характере власти от власти народа и стремление к реализации народных чаяний. В этой связи фиксируется наличие объективных соответствий и структурного родства между политической идеологией и мифологией и мифологическим мышлением. Идеологическая составляющая любого дискурса может быть прослежена не только по текстам политического или философского характера, но и по художественной литературе соответствующего периода времени. Так, советская фантастика наполнена образами как героических личностей, совершающих подвиги и делающих блестящие научно-технические открытия уже в ранние году своего существования. Фигура творца является одной из ключевых ролевых моделей в советской фантастике, поскольку творец представляется героем, своим трудом преодолевающим человеческое и саму природу. Показательно, что герой-творец стремится своими действиями утвердить высокий статус ученого, которому принадлежит всепобеждающее знание и который готов применить свои навыки для совершенствования как человека, так и всего общества. Однако на раннем своем этапе авангардный проект русской революции предполагал механистическое возникновение нового человека, инженерию человеческого. На примерах из ранней советской фантастики показано, что достичь успеха на пути формирования нового человека оказывается возможным лишь через обращение к традиционным формам общности, переосмыслению концепции «общего дела», через осознание важности человеческого общения как способа очеловечивания.

В статье рассматриваются представления, выражаемые священными писаниями индуизма, о духовной природе животных и эволюции их сознания в процессе перерождения (реинкарнации), приводится иерархия животных, а также раскрываются положения принципа ненасилия (ахимса) - важной составляющей духовности индуизма. Излагаются представления последователей индуизма о домашних животных, часть из которых наделена статусом священного животное. Анализируется связь между животным и божеством, приводятся истории о животных из священных писаний индуизма, а также излагаются сведения о жертвоприношениях животных.

В статье рассматривается проблема репрезентации образов И. В. Сталина и сталинской эпохи в официальном государственном и православном дискурсах, проводится их сравнение, оценка степени взаимовлияния друг на друга, выявляются основные точки «напряженности» в этих нарративах. В условиях общей актуализации мемориальной повестки и по-прежнему высокого символического капитала событий, связанных с этим периодом, для большей части российского общества, включения их в формируемую гражданскую религию важно обратить внимание на возможные риски сосуществования этих двух нарративов. Делается вывод, что потенциальная конфликтность этих политик памяти связана прежде всего с противоречиями «постсоветских» и «несоветских» дискурсов. В заключение предлагаются концептуальные установки для государственной политики памяти, которые могли бы нивелировать выявленные риски.