SCI Библиотека

Средства передвижения и способы обустройства дорожной сети для столь обширной сухопутной державы, как Российская империя, имели большое значение. Несмотря на развитие речных коммуникаций, доля гужевого транспорта для перевозок грузов и перемещений людей всегда была очень велика. В России издавна стали путешествовать и перевозить грузы на дальние расстояния на лошадях, создали разные виды повозок, выработали способы запряжки лошадей. Устойчивые стереотипы поведения во время поездок на дальние расстояния гужевым транспортом составляют так называемую дорожную традицию России. Дорожная традиция – это условия, обстоятельства и ситуации, которые сопутствовали дальнему сухопутному перемещению. В этой статье исследованы некоторые особенности дорожной традиции на Европейском Севере России в дореволюционное время, а именно: в Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Вятской губерниях. Источниками стали многочисленные документальные очерки, создававшиеся литераторами и публицистами, работы статистиков, мемуарная литература. Расстояния на Европейском Севере России были значительными, а население редким. Это затрудняло создание качественных дорог. Обращено внимание на устойчивые выражения, которыми характеризовалась дорожная традиция тех мест, например, на поговорку «Во всей Онеге нет телеги». Показано, что в теплое время года в отдаленных местностях северных губерний России обычные крестьянские телеги из-за бездорожья и заболоченности и в самом деле использовались редко. Вместо них употреблялись различные иные приспособления для перевозки, или же люди путешествовали верхом на лошадях. Это показывает адаптивные механизмы традиционной культуры. С конца XVIII и до начала XX в. состояние путей сообщения существенно не улучшалось. Все это стимулировало поиски принципиально иных способов перевозок. Позднее, в XIX–XX вв., главным движителем дорожной истории России стали технические усовершенствования, которые коренным образом изменили транспортную систему и дорожную географию, повлияв на жизнь десятков миллионов людей.

На Терском берегу Белого моря живут поморы, потомки выходцев из Великого Новгорода, начавшие осваивать этот суровый край уже более девяти веков назад. Помимо деревень и сел они обустраивали многочисленные тони - места, где вели промысел и жили сезонно или круглый год. В начале XX века их насчитывалось более 460, нередко они располагались в нескольких сотнях метров друг от друга. В настоящее же время действует не более 20. На тоне ставили избы, сетни́цы, ле́дники, вешала́, во́роты и другие строения, необходимые для промысла. Их строительство, эксплуатация и разрушение по-разному влияет на растительный покров. С одной стороны, эти изменения локальны в растительном покрове, но с другой стороны - множественны: они есть почти на каждой существующей или давно брошенной тоне. В советские годы помимо морского промысла в хозяйство поморов были попытки внедрения животноводства и растениеводства, которые оказались неуспешными, но сохранили след в растительном покрове. В традиционной культуре поморы в силу суровых климатических условий были ограничены выращиванием картофеля, содержанием коров и овец. Особого внимания заслуживает адаптация поморского населения в XX веке к использованию выброшенной древесины молевого сплава и ее роли в строительстве в селе и на тоневых участках и сохранению своих лесов. В настоящее время наблюдается стремительное исчезновение трудоемкого, но экологически рационального, традиционного промысла, бережное отношение к природе которого входило в культурную традицию поморов на протяжении многих веков.

Статья посвящена изложению взглядов норвежского полярного исследователя и путешественника Фритьофа Нансена по вопросам, связанным с традиционным укладом жизни северных народов до и после их знакомства с европейской культурой. На основе анализа системы воззрений Ф. Нансена, изложенных в популярной форме травелога, показано, что традиционные устои жизни эскимосов претерпели значительные изменения. Включённое наблюдение в течение года проживания в Гренландии позволило Ф. Нансену обобщить данные о мировоззренческих основах, традициях, системе пере-дачи опыта трудовой деятельности от одного поколения к другому. Приведены оценочные суждения Ф. Нансена, касающиеся перспектив развития народов Севера.

В статье отражены некоторые результаты географо-топонимического исследования итогов двух Камчатских морских экспедиций первой половины XVIII в. Первая экспедиция в 1725–1730 гг. на боте «Св. Гавриил» под руководством В.И. Беринга исследовала западную часть Берингова моря. Бот вышел 13 июля 1728 г. из устья р. Камчатка и взял курс на север. 17 июля экспедиция сделала первое географическое открытие – остров Карагинский. 15 августа «Св. Гавриил» вошел в Чукотское море и достиг параллели 67°19′ северной широты. Так был открыт пролив между Тихим и Северным Ледовитым океанами. В 1778 г. известный английский мореплаватель Джеймс Кук (James Cook) предложил назвать этот пролив именем Беринга. 2 сентября 1728 г. бот вернулся на Камчатку. В 1733–1742 гг. капитан-командор Витус Беринг (1681–1741), капитан пакет-бота «Святой Петр», стал начальником Второй Камчатской экспедиции. Вторым пакетботом экспедиции – «Святой Павел» – командовал капитан-командор А.И. Чириков (1703–1748). В северной части Тихого океана экспедиция достигла Северной Америки, обследовала берега Берингова моря, открыла новые острова. Впервые в истории России для северо-востока страны были составлены подробные описания и карты. Научные результаты Камчатских экспедиций – выдающийся вклад в познание природы восточной окраины Российского государства. По результатам исследования установлено, что на географическую карту Северной Пацифики нанесено 34 объекта по имени, фамилии и званию В.И. Беринга, в т.ч. 14 в США (штат Аляска), 16 – в Российской Федерации (Чукотский автономный округ, Камчатский край и Магаданская область), а также в акватории Тихого океана и его морей. Дано краткое описание этих объектов. Еще 8 географических объектов на карте мира носят имя капитан-командора А.И. Чирикова.

В настоящем обзоре представлены основные краткие сведения об экспедициях ВИР в 2023 году. Сотрудниками ВИР проведено 7 экспедиционных обследований различных регионов России. Экспедиционными отрядами осуществлен мониторинг биоразнообразия и анализ флоры Архангельской области (включая острова Соловецкого архипелага,), Сахалина, Камчатки, Удмуртии, Якутии, юга России. В результате экспедиций ВИР в 2023 году привлечен в коллекцию растительный материал в виде семян, черенков, живых растений и гербария. В ходе экспедиционных обследований различных регионов России, в том числе арктических, в коллекцию были мобилизованы образцы практически всех основных групп культур. Образцам, собранным в новых экспедиционных обследованиях, предстоит пройти регистрацию в коллекции ВИР, а затем оценку и инвентаризацию на предмет включения в национальный каталог особо ценных образцов генетических ресурсов растений. Гербарные образцы, собранные в экспедициях, надлежит регистрировать в коллекции ВИР и других коллекциях, состоящих в реестре Index Herbariorum Rossicum, а затем на основе оценки включать в состав гербария Национального центра генетических ресурсов растений. По итогам инвентаризации действующих коллекций генетических ресурсов растений образцам может быть присвоен статус особо ценных.

Археологическая составляющая в отечественном японоведении зарождается в конце XIX в. на основе первых поездок и знакомства с древностями Японии (М.И. Венюков, А.В. Григорьев, И.С. Поляков, Д.М. Позднеев) и оформляется в самостоятельное направление уже в рамках советского периода. Плодотворный диалог российских и японских археологов во многом обусловлен как территориальным соседством и общими корнями древних культур, начиная с эпохи камня, так и взаимным интересом к археологии тихоокеанского бассейна в целом. Одну из лидирующих ролей в этом сотрудничестве с начала 1960-х гг. начинает играть Новосибирский научный центр (Институт истории, филологии и философии СО АН СССР, гуманитарный факультет НГУ) в лице таких специалистов как А.П. Окладников, А.П. Деревянко, Р.С. Васильевский и В.Е. Ларичев. В первое постсоветское десятилетие происходит переход к новым форматам – многолетним совместным проектам и археологическим экспедициям, которые осуществляются на базе двусторонних соглашений между научными организациями Японии и российскими институтами (университетами, музеями) из целого ряда городов Сибири и Дальнего Востока. Сотрудничество достигает своего пика в 2007/8–2019 гг., пользуется поддержкой отечественных (РГНФ, РФФИ, РНФ) и японских научных фондов, реализуется в самых разных форматах (проекты, обмены, стажировки, симпозиумы, выставки, публикации и т.д.), и на самых разных географических площадках, как на территории России и Японии, так и третьих стран – в Центральной Азии (Монголия), и Южной Америки (Эквадор). Один из ярких примеров такого взаимодействия – плодотворное сотрудничество сектора зарубежной археологии (Институт археологии и этнографии СО РАН, г. Новосибирск) и Лаборатории археологии (Университет Тохоку, г. Сендай), результатами которого является большое количество публикаций в ведущих научных журналах и несколько диссертационных исследований по периодам дзёмон и кофун.