SCI Библиотека

В данной статье рассматриваются эпистемологические подходы, использованные грузинскими исследователями в области политической науки за последние пять лет. Она основана на первоначальном обобщенном исследовании темы, которая в значительной степени упускалась из виду как местными, так и международными учеными. На основе обзора литературы и анализа исследований, проведенных ведущими местными учеными, в статье утверждается, что в Грузии нет устоявшихся или глубоко укоренившихся политических школ в традиционном понимании из-за советского прошлого страны. В результате университетыи вся область политологии являются продуктом реформ, направленных на распространение демократии. Эти реформы были реализованы при сильной поддержке западных стратегических союзников, в особенности США и Европейского Союза. В настоящее время эта область находится под сильным влиянием доминирующих западных теорий политической науки и международных отношений, таких как либерализм, неолиберализм и либеральный институционализм. Более того, эта дисциплина по своей сути ориентирована на гражданское образование, уделяя основное внимание продвижению демократии, а не критическим исследованиям. Грузинские ученые склонны исследовать темы и применять теории, которые соответствуют господствующим западным нарративам. На эту тенденцию существенно влияет финансовая и логистическая зависимость от западных грантов и стипендий.

В статье проведен анализ развития и современного состояния исследований международных отношений в Турции с акцентом на возможные причины их периферизации, а также вероятные точки роста для формирования самостоятельных теоретических подходов. Рассмотрены особенности развития изучения и преподавания международных отношений в Турции, причины недостаточного внимания к местным теориям. Для анализа использованы официальные статистические данные, результаты зарубежных опросов, биографические профили ведущих турецких исследователей международных отношений, их рефлексия относительно обозначенной проблемы, а также турецкие работы в области международных отношений, претендующие на теоретическую новизну. Автор делает вывод, что перспективы российско-турецких отношений определяются в том числе и тем, насколько турецкая научная школа международных отношений сможет отстоять свою независимость и выработать оригинальные теоретические подходы или, для начала, адаптировать незападные теории. В настоящее время Турция в теоретическом плане все еще находится в западной орбите, однако демонстрирует выраженный политический запрос на преодоление такой зависимости. Турецкое академическое сообщество пока еще не преодолело фазу критического переосмысления западоцентризма, оно только готовится проявить выраженный интерес к незападным теориям международных отношений и поиску оснований для построения теорий в собственной локальной среде, истории и культуре. Недостаточное развитие теоретических исследований международных отношений в Турции, несмотря на негативный фактор прозападной ориентации, предоставляет простор для сотрудничества и положительной интеграции российской и турецкой академической среды. Знакомство турецких исследователей с российскими традициями и подходами к международным отношениям является залогом успешного развития российско-турецких отношений.

Современная социальная организация академической науки в Китае позволила сформировать особые условия для развития теоретического знания в стране. Важной составляющей успешного развития китайских теорий международных отношений по-прежнему остается классическая китайская философия, а также богатый исторический опыт межгосударственных связей в Восточной Азии. При этом вопросы развития теории занимают центральное место в научном сообществе КНР на протяжении многих лет, так же как и система мотивации исследовательских кадров и методологическая подготовка исследователей. В статье рассматриваются основные этапы развития китайской школы как незападного подхода в теории международных отношений с особым вниманием к институциональным аспектам с точки зрения социологии науки.

Данная статья посвящена проблемам и перспективам развития науки о международных отношениях в Тропической Африке. В исследовании рассматривается феномен африканской агентности (субъектности) на двух уровнях: внешнеполитической экспертизы и практики, с особым акцентом на первый уровень. Африканская агентность - это концептуализация зависимого развития континента в контексте агент-структурной проблемы в международных отношениях, позволяющая посредством конструктивистского подхода более реалистично передать основные особенности международных отношений на континенте. В статье представлен инструментальный и даже манипулятивный аспекты нарратива «африканской агентности», при этом особое внимание уделяется пределам агентности. Среди них - недостаточный уровень распространения качественного среднего и высшего образования, особенно на национальных языках. Показан советский опыт выхода общественной науки Мали из «интеллектуального кокона» бывшей метрополии. Исследуется проблема финансирования ведущих африканских мозговых центров по международным отношениям, в т. ч. их зависимость от западных и китайских источников, а также усиливающаяся иерархичность науки о международных отношениях, что негативно сказывается на положении дел на континенте. Проведен анализ участия африканских исследователей в международных конференциях, в том числе в рамках Ассоциации международных исследований (ISA). Большое внимание уделяется позитивным примерам развития африканской агентности - проведению пяти Международных конгрессов африканистов в 1960-1980-е гг., а также деятельности Совета по развитию исследований в области социальных наук в Африке (CODESRIA). Представлены основные элементы успешного развития деятельности CODESRIA в 1970-1980-е годы. В заключении сделаны выводы о перспективах усиления агентности в международных исследованиях Африки в контексте современных геополитических трансформаций.

ВВЕДЕНИЕ. Статья посвящена анализу концепции «киберсуверенитета» как совокупности юридических претензий и механизмов, посредством которых государства стремятся обеспечить контроль и защиту своих интересов в цифровой сфере. На фоне стремительного развития информационно-коммуникационных технологий, транснационального характера киберпространства и отсутствия единых международных норм усиливаются дискуссии о применимости классического понятия государственного суверенитета к цифровой среде. Рассматриваются различные подходы государств (Россия, Китай, США, страны Европейского союза (далее – ЕС) и др.) к регулированию киберпространства, подчеркивается рост значения кибербезопасности в международном праве, анализируется роль международных организаций (включая Организацию Объединенных Нация (далее – ООН)) и ключевых документов, таких как «Таллиннское руководство 2.0». МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Исследование основано на качественном анализе научной литературы, международно-правовых актов (Устав ООН, решения Международного суда ООН, доктринальные документы), национальных стратегий в области кибербезопасности (России, США, Китая и др.), а также сравнительном изучении практик и позиций государств в сфере киберсуверенитета. Использовались общенаучные и частнонаучные методы познания: анализ и синтез, системный и сравнительно-правовой подход, позволяющие выявить правовые пробелы и противоречия в регулировании цифровой среды. РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Проведенный анализ показывает, что государства все более стремятся проецировать классический суверенитет на киберпространство, развивая национальное законодательство и формируя самостоятельные киберюрисдикции. Эта тенденция отражается в стратегиях и доктринах ряда стран (Китай, Россия), которые пытаются обеспечить контроль над своим сегментом интернета. Одновременно сохраняется противоречие между государствами, выступающими за открытость и свободное функционирование сети (США, страны ЕС), и теми, кто считает приоритетным укрепление национального контроля в цифровой сфере. Выявлено, что на практике государствам трудно достичь единого понимания границ допустимого вмешательства и масштабов правомерного применения принципа невмешательства и суверенитета в кибероперациях. ОБСУЖДЕНИЯ И ВЫВОДЫ. Анализ свидетельствует о правовой неопределенности в определении киберопераций, нарушающих суверенитет, а также в квалификации кибершпионажа и кибератак низкой интенсивности. В рамках ООН и специальных групп экспертов (GGE, OEWG) ведется работа по согласованию подходов, однако единый универсальный механизм пока не выработан. Наиболее острые противоречия касаются признания суверенитета в цифровой сфере как самостоятельной нормы международного права и установления четких критериев допустимости киберопераций. Для преодоления правовых пробелов и снижения риска конфликтов необходимо формировать универсальные принципы, учитывающие специфику киберпространства, а также углублять международное сотрудничество, в том числе в области обмена информацией и выработки механизмов быстрого реагирования на киберугрозы.

ВВЕДЕНИЕ. Международно-правовой режим киберпространства сегодня нуждается в дополнительной правовой регламентации, поскольку по некоторым аспектам, в частности, по борьбе с киберпреступностью, до 2024 г. не был принят универсальный международный договор. По мнению автора, искусственное затягивание переговорного процесса обосновывается стремлением ряда государств заблаговременно «осваивать» новую территорию в международном праве, руководствуясь при этом положениями внутреннего нормативно-правового регулирования. Поскольку на уровне Организации Объединенных Наций (далее – ООН) у международного сообщества длительное время не было универсальных «механизмов воздействия» на неправомерную деятельность в киберпространстве, то количество совершаемых киберпреступлений стремительно возрастало, а киберпреступники, в свою очередь, использовали анонимность данного пространства для совершения кибератак. Признание государствами как первичными субъектами международного права проблемы роста кибернетической преступности в отсутствие действующего универсального источника международного права спустя более двадцати лет привело к созданию в 2024 г. нового документа – «Конвенции ООН против киберпреступности; укрепление международного сотрудничества в борьбе с определенными преступлениями, совершаемыми с использованием информационно-коммуникационных систем, и в обмене доказательствами в электронной форме, относящимися к серьезным преступлениям» (далее – Конвенция ООН против киберпреступности 2024 г.). Таким образом, в данной работе исследуется проблема толкования новой Конвенции как итогового и эффективного компромисса, к которому пришли государства.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В статье используются работы российских и зарубежных специалистов, исследующих положения Конвенции ООН против киберпреступности 2024 г., а также некоторые теоретические исследования в сфере международного уголовного права, посвященные проблеме применения государствами «принципа активной юрисдикции» и «принципа пассивной юрисдикции». Помимо общенаучных методов исследования (анализ, синтез, индукция и дедукция) автор использует специальные методы исследования (сравнительноправовой метод) для всестороннего изучения международно-правовой позиции государств по вопросу борьбы с киберпреступностью. Предметом исследования выступают международные отношения государств – членов ООН, связанные с сотрудничеством по пресечению и борьбе с кибернетической преступностью. К объекту исследования отнесена киберпреступность в государствах – членах ООН.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В результате исследования были выделены два основных проблемных аспекта реализации положений нового документа: применение «принципа пассивной юрисдикции» и вопрос, связанный с защитой персональных данных пользователей Интернета. Существует вероятность того, что вместо заявленной государствами цели – борьбы с преступностью, основные усилия данных субъектов будут направлены на отстаивание права толковать положения Конвенции против киберпреступности, руководствуясь нормами внутреннего законодательства, сужая при этом возможность конкретному пользователю получить защиту своих прав.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Сегодня тенденции изменения международно-правового режима киберпространства диктуются не столько государствами как носителями суверенитета в отношении национального сегмента Интернета, сколько ведущими IT-компаниями и организациями, отстаивающими право на автономное регулирование с минимальным участием первичных субъектов международного права. Несмотря на принятие Генеральной Ассамблеей ООН Конвенции против киберпреступности, не приходится констатировать достижение компромисса, поскольку при составлении текста документа каждое государство по-разному воспринимало его итоговую цель. Некоторые государства скептически относятся к итоговому документу ООН и предпочитают использовать Будапештскую конвенцию 2001 г. как механизм по борьбе с преступлениями в киберпространстве. Основная проблема универсальной Конвенции касается толкования целого ряда положений, затрагивающих проблему применения «принципа пассивной юрисдикции», условий и гарантий соблюдения прав человека в случае привлечения к ответственности по политическим мотивам пользователей, а также возможности сотрудничества США, западных государств по данным вопросам с Россией и Китаем в текущих реалиях.

Дискуссии о соотношения теории и прогноза в зарубежных изданиях активизировались с 2010-х гг., но в российской литературе эта тематика остается в значительной степени непроблематизированной. Настоящая статья систематизирует выдвигаемые в исследованиях международных отношений оценки роли теории в прогнозировании, выявляя перспективы совмещения прескриптивных, объяснительных, интерпретативных и предиктивных функций науки. Она раскрывает истоки как скепсиса теоретиков относительно прогнозов, так и ответной критики бесплодного теоретизирования. В результате статья выявляет ограничения и доминирующей в дисциплине гипотетико-дедуктивной модели познания, и оппонирующего ей статистического индуктивизма. Анализ начинается с представления различных классов теорий, сформировавшихся в исследованиях международных отношений. Оно демонстрирует, что базовые установки нормативного, деконструирующего и интерпретативного теоретизирования плохо совместимы с прогнозированием. После этого рассматривается амбивалентное отношение к прогнозам сторонников объяснительных теорий, апеллирующих к принципиальной непрогнозируемости социальных взаимодействий. Статья отмечает появление с конца 2000-х гг. расчетов на то, что аккумулирование больших массивов данных вкупе с развитием методов их обработки обеспечит предсказания без опоры на объяснительные умозаключения. Тем не менее повышению прикладной ценности научных разработок способствовало бы совмещение теоретических объяснений и прогнозных исследований. Предпринятый обзор подводит к выводу: для того, чтобы теория могла играть большую роль в прогнозировании, прогнозы должны играть большую роль в теоретизировании. Принципиально разделять заключения/выводы о реальности, которые теоретики, безусловно, делают, и предположения о будущем, которые они в массе своей предлагать отказываются, а стоило бы.

ВВЕДЕНИЕ. Финансирование развития является важнейшим аспектом глобального экономического управления, обеспечивающим социально-экономический прогресс государств. Современная международная финансовая архитектура, сформировавшаяся после Второй мировой войны, сталкивается с новыми вызовами, включая рост долгового бремени развивающихся стран, недостаточную доступность финансовых ресурсов и дисбаланс в механизмах принятия решений международными финансовыми институтами. В статье рассматриваются международно-правовые проблемы финансирования развития, включая необходимость реформирования Международного валютного фонда (далее – МВФ) и Всемирного банка, а также расширение механизмов специальных прав заимствования (далее – СПЗ).

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Настоящее исследование основано на анализе большого объема материалов, включая международно-правовые акты, акты рекомендательного характера, а также современные доктринальные исследования российских и зарубежных авторов. Методологическую основу исследования составили общенаучные (метод логического и системного анализа, дедукции и индукции) и частнонаучные (историко-правовой, сравнительно-правовой, формально-юридический методы) методы познания, с помощью которых была определена эволюция международной финансовой системы и проанализированы оценки предложений по ее реформированию.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В ходе проведенного исследования автор изучил международные инициативы, направленные на реформирование финансовых институтов, включая изменения в системе квот МВФ, пересмотр принципов управления Всемирным банком и разработку новых инструментов глобального экономического регулирования. Было установлено, что существующая международная финансовая архитектура не отвечает потребностям современного глобального экономического управления. По итогам исследования были выявлены ключевые структурные недостатки действующей международной финансовой системы: высокие издержки заимствования для развивающихся стран, недостаточная инклюзивность механизмов принятия решений, ограниченный доступ государств к международным финансовым ресурсам.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Автор в рамках настоящей статьи попытался обосновать необходимость создания более прозрачной и инклюзивной глобальной финансовой системы, ориентированной на устойчивое развитие и защиту экономических интересов всех государств; отметил, что современные механизмы распределения финансовых ресурсов требуют пересмотра с учетом глобальных экономических реалий, а дальнейшее совершенствование международно-правового регулирования в этой сфере потребует активного взаимодействия государств, международных организаций и финансовых институтов.

В статье представлены результаты анализа неологических единиц, полученных методом сплошной выборки из текстов русских политических блогов, авторы которых не являются профессиональными политиками, но поддерживают текущий политический курс Российской Федерации. Именно новые слова показывают изменения социума, становясь, таким образом, способом креативного понимания реального мира.

Неологизмы - категория слов, которые обладают высокой языковой активностью, что передается их экспрессивностью и аксиологичностью. Появление лексических номинаций является актом придания ценности отражаемым ими объектам, введением их в пространство социального значения.

Рассмотрев особенности политических блогов, важной составляющей которых являются комментарии к ним, авторы выделили 65 неологических единиц, которые были разделены на четыре семантические группы: неологизмы-топонимы; неологизмы-антропонимы; неологизмы-этнонимы; неологизмы, обозначающие реальных или потенциальных противников Российской Федерации.

Проведенный анализ показал агональность русских политических блогов, в которых любой противник курса РФ наделяется исключительно отрицательными характеристиками и является объектом насмешек. Положительная оценка прослеживается только в небольшом количестве неологизмов-прозвищ, обозначающих зарубежных сторонников РФ или первого лица государства.

Все исследуемые неологические единицы за исключением неологизмов-топонимов обозначают лицо или группу лиц и являются именами существительными.

Проанализировав способы словообразования исследуемых неологических единиц, авторы в качестве наиболее продуктивных моделей выделили аффиксацию, телескопию и метатезу.

Образованные при помощи телескопии неологические единицы обладают ярко выраженной отрицательной коннотацией в силу своего неопределённого семантического значения.

Проведенный анализ позволил не только выявить новые единицы и их оценочный знак в русских политических блогах, но и определить их роль в тексте блога, которая заключается в вербальном уничтожении любого не разделяющего точку зрения автора блога.

В статье рассматривается процесс формирования знаний о России в американской академической науке после завершения холодной войны. Гипотеза статьи заключается в том, что формирование знания в основном отражает социальные и национально-культурные условия страны и ее исследовательского сообщества. При том, что немало ученых стремятся к объективности и этической отстраненности от объекта своего исследования, они чаще всего подходят к его изучению с позиций, отражающих и проецирующих интересы и ценности обществ, в которых работают. Эта гипотеза сформулирована в рамках предпринимаемого в статье социологического подхода к формированию знания, предполагающего осмысление условий его формирования и социальных запросов, которым оно отвечают. Американские знания о России, которую они длительное время рассматривали и продолжают рассматривать как угрозу и вызов интересам и ценностям США, несут на себе печать национальных допущений, предпочтений, убеждений и эмоций. Изучая сущее, они далеко не всегда способны освободиться в своем сознании от американского понимания должного, проецируя в свои исследования то, как, по их мнению, следует развиваться России. Со второй половины 2000-х гг. - данный разрыв углубляется. По сравнению со временем холодной войны, знания о России в Америке утратили прежний статус приоритетности и привилегированности, стали более политизированными, особенно, в вопросах, затрагивающих международную безопасности и политику ценностей. Кроме того, эти знания вписаны в общепринятые на Западе теории международных отношений и сравнительной политики. Эти изменения отражают снижение статуса России в международной иерархии в сравнении с США и возросшую убежденность американских ученых-обществоведов в универсальной значимости своих подходов и теорий. Современная Россия все чаще воспринимается как развивающаяся в неверном направлении, угрожая западным «либерально-демократическим» ценностям и безопасности, а своим стремлением быть «империей» - и самим структурам модерного общества. Хотя не все американские исследователи разделяют такого рода концепты и теории, последние выражают настроения мейнстрима как в политике, так и в науке. Заключительная часть подводит итоги, а также обсуждает возможности формирования менее предвзятых и идеологически нагруженных знаний о России. Подходы к получению таких знаний в США существуют, хотя и не доминируют.