Рассмотрение ключевых вех истории последнего столетия демонстрирует взаимосвязь между устремлениями и судьбой сербов, других балканских народов, европейской геополитикой и ролью России. Геополитические процессы как прошлого, так и настоящего показывают невозможность для Сербии избежать втягивания в узлы западно-российского противостояния. Британия еще более века назад взяла курс, продолженный США, на сталкивание Германии с Россией и противодействие формированию однородных славянских государств, грозящему, с точки зрения англосаксов, попаданием «латинских» народов в германскую, а православных - в российскую орбиту. Национальные чаяния сербов подлежали осуждению и сдерживанию. С распадом СФРЮ Сербию и вовсе обрекли на фрагментацию - примечательная параллель с судьбой исторической российской государственности и русского народа. Новый западный постмодернистский технократический концепт будущего исключает продолжение самостоятельной культурно-исторической жизни народов и угрожает смыслообразующему ядру как русской цивилизации, так и сербства. Сербская нация вновь находится в центре событий мирового значения, подтверждая связь судьбы поствизантийского пространства с положением России.
В последние годы почти нулевой отметки достигли политические отношения между Россией и Нидерландами, и этому не помешали даже крепкие экономические связи. Причиной тому - разные точки зрения на международную повестку, несовместимые взгляды на катастрофу самолёта МН17 в Донбассе, расходящиеся представления о ценностях и суверенитете. Немалую роль в таком развитии событий сыграл голландский премьер Марк Рютте - один из самых влиятельных политиков ЕС, сильно поспособствовавший упадку отношений между РФ и Европейским союзом o целом. Политическое поле «страны тюльпанов» крайне разнообразно, но там почти невозможно найти партию, готовую отстаивать курс на сотрудничество с Россией. В итоге российско-голландские отношения подошли к тупику, без шансов на сколько-нибудь существенное улучшение в обозримой перспективе.
К началу третьего десятилетия XXI в. Испания накопила достаточный потенциал и консолидировала претензии на роль одного из активных международных акторов. В последнее время стали просматриваться контуры меняющихся подходов Мадрида к сотрудничеству с традиционными союзниками в Европе и Америке и признаки его повышенного интереса к контрагентам на других континентах. Фундаментальные сдвиги в мировой экономике и политике легли в основу поворота Мадрида на восток, o направлении более тесного торгово-экономического партнерства с Китаем и другими азиатскими государствами. Учитывая экономический, научно-технический и торговый потенциал стран Азии, их растущее политическое влияние в международных делах, следует признать инициативы испанских властей по диверсификации внешних связей отвечающими долгосрочным интересам страны. Однако существуют определенные ограничители модификации международного курса Испании. Евроатлантический вектор был и остается главным в ее политике и внешней торговле. Поэтому речь идет не о замене европейского направления на азиатское, а скорее об усилиях по налаживанию продуктивного партнерства с Азиатско-Тихоокеанским регионом.
Во внешней политике Чешской Республики происходят существенные изменения, связанные как с внутренними, так и с международными факторами. Коалиционный кабинет Петра Фиалы еще в самом начале своего пребывания у власти, независимо от последующего военного конфликта на Украине, в качестве одного из приоритетов поставил задачу пересмотра отношений с Россией и Китаем. Победа Петра Павела на президентских выборах в январе 2023 г. придала дополнительный импульсреализации этой программы. Его избрание ознаменовало окончательное завершение эпохи М. Земана и В. Клауса, которые были приверженцами многовекторной и прагматичной внешней политики. В статье анализируются политические взгляды, интересы и действия нового президента в рамках изменений в чешской внешней политике как на нормативном, так и на практическом уровнях, с акцентом на антироссийский и анти-китайский векторы.
Администрация Дж. Байдена взяла на вооружение принцип «кто не с нами, тот против нас», основанный на видении либеральной демократии как безальтернативной формы политического универсализма. Тем самым США лишь заблокировали свою традиционную стратегию распространения либеральной демократии посредством гибридных и переходных режимов. Неадекватность этой стратегии мировым реалиям отчетливо дала о себе знать уже в 2000-х годах. А диагностика конкуренции «демократий» с «автократиями», представленная пятью ведущими западными аналитическими центрами в 2022-2023 гг., не оставляет сомнений в том, что мир подошел к точке бифуркации. Преодолев ее, процессы поступательного нисхождения института либеральной демократии примут, возможно, необратимый характер. В любом случае,неоднородность типов политических систем оказывается тесно увязанной с полицентричным устройством современного мира.
В статье анализируются истоки и значение «саммитов за демократию», созванных демократической администрацией Дж. Байдена в Вашингтоне в декабре 2021 г. и в марте 2023 г. Подчеркивается, что их основное назначение сводилось к возведению принципа смены политических режимов в один из главных приоритетов американской внешней политики в условиях глобального противостояния Соединенных Штатов Китаю и России. Проведение «саммитов за демократию» было задумано в Белом доме и для укрепления внутриполитических позиций Дж. Байдена путем демонстрации его влияния в качестве лидера «коллективного Запада» на международной арене. Вместе с тем важнейшим фактором созыва эти форумов является прогрессирующее падение привлекательности либерально-демократической системы ценностей. С обезоруживающей откровенностью это был вынужден признать и сам американский президент. Об этом же свидетельствуют доклады ведущих западных центров, исследующих глобальную динамику политических режимов.
После Второй мировой войны сформировалась система биполярной гегемонии под руководством двух сверхдержав - Соединенных Штатов Америки и Советского Союза, и последующая политическая жизнь остальных стран определялась их близостью к одному из этих двух полюсов. Движение Имама Хомейни и Исламская революция в Иране выдвинули теорию противостояния системе доминирования двух сверхдержав, что вызвало их совместное противодействие иранской революции. Распад СССР и завершение биполярной эпохи положили конец холодной войне, после чего наступил переходный период. Были выдвинуты такие западноцентричные теории, как доктрина «нового мирового порядка» (однополярного мира под американским главенством), «столкновение цивилизаций», «конец истории», а также альтернативная им концепция противодействия доминированию. Постепенно импульсы к преодолению доминирования привели к началу формирования новой биполярной системы, полюсами которой являются крепнущий Восток, включая Россию, Китай и Иран, и слабеющий Запад, в первую очередь США и Европа. В статье рассматриваются причины этого процесса, рычаги силы в рамках «восточного треугольника» в составе Российской Федерации, Китайской Народной Республики и Исламской Республики Иран, а также характеристики нового биполярного миропорядка в целом. Для евразийского полюса («восточной оси») характерны: расширение влияния, основанное на взаимодействии и не направленное на территориальную экспансию; ориентированная на сдерживание военная мощь; стремление к прогрессу; отсутствие конфликта интересов участников; отстаивание национально-государственных интересов и народная поддержка.
Итоги и возможные последствия III саммита ЕС-СЕЛАК, прошедшего в середине июля 2023 г. в Брюсселе, остаются в сфере внимания международных политико-дипломатических кругов, транснационального бизнеса и средств массовой информации. Это во многом объясняется тем, что главы государств и правительств двух регионов собрались вместе после восьмилетнего перерыва, когда траектории развития Евросоюза и Латинской Америки стали все больше расходиться. Встреча в верхах 2023 г. - попытка повернуть вспять этот процесс и перезагрузить повестку евро-латиноамериканских экономических и политических отношений. Для стран ЕС основными задачами являются получение широкого и надежного доступа к имеющим стратегическую ценность сырьевым ресурсам Латинской Америки и ее подключение к конкуренции Запада с Китаем и противостоянию с Российской Федерацией. Интересы латиноамериканского региона лежат в иной плоскости и связаны с задачами экономической модернизации и укрепления позиций на международных рынках. При этом и Евросоюз, и Латинская Америка находятся в силовом поле общемировых трансформаций, оказывающих на оба региона разнонаправленное воздействие. Если Европа заметно сдает свои экономические и политические позиции, то для латиноамериканских государств, являющихся частью усиливающегося Глобального Юга, происходящие перемены открывают новые возможности.
1 января 2024 г. шесть государств Глобального Юга (Аргентина, Египет, Иран, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия и Эфиопия) должны стать членами БРИКС. Такое решение было принято на XV саммите этого объединения, прошедшем 22-24 августа 2023 г. в Йоханнесбурге. Несмотря на «монблан» международных комментариев и оценок, похоже, что мировое сообщество еще далеко не полностью осознало всю значимость этого события и тем более затрудняется предсказать фундаментальные последствия образования БРИКС-11. Между тем говорить следует не столько о количественном, сколько о качественном сдвиге в развитии глобальной геополитической и геоэкономической ситуации, укреплении позиций «мирового большинства», консолидации материальных основ многополярности, преодолении политики Запада, нацеленной на сохранение своей гегемонии и сдерживание (если не на поворот вспять) развивающихся трансформационных процессов. По сути, речь идет о наступлении нового этапа борьбы глобальных альтернатив.
Автор рассматривает формирование коллективной памяти о Первоймировой войне в Великобритании и ее современные проекции в общественно-политической жизни Соединенного Королевства. Новые «места памяти» и практики коммеморации появились в результате беспрецедентной коллективной травмы 1914-1918 гг. В военных испытаниях Первой мировой войны родилось новое объединяющее британцев чувство, ставшее позднее важной частью их идентичности. Современные процессыи вызовы актуализировали столкновение разных моделей коллективной памяти, за которым стоят глубинные ценностные и культурные противоречия.