SCI Библиотека

Народный костюм любой этнической группы выступает значимым рефлектором ее социокультурной природы (ценностей, нормативных установок, символической картины мира и пр.). В этом смысле народный костюм довольно жестко детерминирован целым рядом факторов - от природно-климатических и территориальных до историко-генетических и ценностно-символических.

Однако при этом народный костюм обладает рядом универсальных (или почти универсальных) черт, которые позволяют рассматривать его как феномен культуры как таковой, вне жестких рамок его локализации.

В настоящей статье среди подобных черт народного костюма были выделены: 1) смысло-ценностная и символическая комплексность и завершенность; 2) амбивалентность; 3) практичность; 4) семиотичность; 5) социальный детерминизм (корреляция народного костюма с определенной социальной группой - крестьянством); 6) природоцентризм.

В контексте настоящего исследования под народным костюмом понимается традиционный комплекс одежды и иных элементов (аксессуары, обувь, прическа и пр.) определенной социальной группы, как правило, связанной с конкретным географическим районом, способом хозяйствования (чаще всего, сельское хозяйство), этнической принадлежностью, социально-структурным статусом (крестьянство как сословие/класс) и обладающей специфическим культурным укладом.

В статье рассматриваются богослужебные певческие рукописи, нотированные крюками, из библиотеки общины старообрядцев часовенного согласия с севера Челябинской области (точное местонахождение часовни владельцы собрания попросили не указывать). Выявляются особенности изучаемых манускриптов, исследуется их происхождение, оценивается источниковедческий потенциал, публикуются археографические описания. Кроме того, дается краткий обзор рассматриваемого книжного собрания в целом, а крюковые рукописи анализируются в контексте современного состояния церковно‑певческого искусства в общине. Делается вывод о том, что манускрипты являются памятниками развитой богослужебно‑певческой культуры женского Сунгульского скита часовенных, действовавшего в регионе в 1890‑е — конце 1920‑х годов. При этом в настоящее время они никак не задействованы в литургической практике часовни, так как там не сохранилась крюковая грамотность. Отмечается, что все три рукописи попали в библиотеку от головщицы, в прошлом белицы Сунгульского скита, которая скончалась в 2005 году, так и не обучив одноверцев пению по крюкам. Сохранившиеся манускрипты частично были собраны и переписаны ею и отражают характер ее грамотности, а также свидетельствуют о наличии грамотных певчих в конце XX века не только в исследуемой общине, но и в Челябинске, с которым поддерживались связи.

Статья посвящена активному деятелю старообрядчества Вятского края конца XIX — начала XX века, одному из лидеров федосеевского согласия, Луке Арефьевичу Гребневу. Он известен как организатор старообрядческих типографий, сначала нелегальной, а позднее и легальных. Гребнев был знатоком крюкового пения и в 1920‑х годах готовил свои предложения по его реформе. В деревне Старая Тушка им была организована школа для детей старообрядцев, где они обучались грамоте и крюковому пению. Также Гребнев отливал иконы из металла, переписывал и оформлял книги. Значительное место в его творчестве занимало иконописание. В данной статье вводятся в научный оборот две рукописные книги, переписанные и оформленные Л. А. Гребневым, которые освещают этапы его становления как иконописца. Первая книга — это «Иконописный подлинник», полученный в ходе археографической экспедиции на Вятку сотрудниками Библиотеки Академии наук. Книга была переписана 12‑летним Лукой. Она содержит его первые зарисовки фрагментов икон. Вторая книга — Канонник с восемью миниатюрами иконописного типа из частной коллекции В. В. Смирнова. Она оформлена уже зрелым художником. Если «Иконописный подлинник» имеет прямое указание на имя его создателя, то определение авторства Канонника требовало доказательств. Оно было установлено путем сравнительного анализа почерков переписчика книги и нескольких рукописей из коллекции Лаборатории археографических исследований Уральского федерального университета, которые принадлежат перу Л. А. Гребнева.

В статье рассмотрен вопрос о форме взаимоотношения текста и рисунка в старообрядческом лицевом сборнике XVIII века, где представлены житийные и проложные статьи с описанием мученических кончин раннехристианских святых. Последовательно выстроенные различные по размеру рисунки к историям раннехристианских подвижников позволяют эпизод за эпизодом «прочитать» весь ход движения сюжета, подробно его освещая. Анализ визуального языка сборника показал важный этап развития русской миниатюры, когда изображение становится не просто дополнением к тексту, а начинает формироваться по правилам текста и вести свой рассказ в рисунках. Рисованные сюжетные истории складывались из отдельных иллюстративных фрагментов и вместе с текстом представляли единое повествовательное пространство. Такой изобразительный принцип характерен для развития не только книжной миниатюры, но и других видов народной культуры XVIII‑XIX веков (конструктив житийной иконы с отдельными изображениями‑клеймами, искусство русского рисованного лубка), для которых также актуальны подобные виды соединения текста и рисунка. Присутствие подобной формы рисованных историй в рукописи, где отдельные иллюстративные фрагменты сливаются в единое повествовательное пространство, работает на более полное раскрытие сюжета. На примере сборника XVIII века мы имеем возможность проследить процесс появления и складывания данной формы, получившей достаточно широкое распространение в книжности старообрядцев во второй половине XIX века.

В статье ставится вопрос о «новом» этапе в советизации религиозной сферы в СССР в послевоенные годы. Если до этого действовали репрессивно‑карательные методы в отношении верующих всех конфессий, то еще во время Великой Отечественной войны государство начало специфичный «диалог» с церковными объединениями всех направлений. На основе архивных материалов Астраханской области, в частности, исследуются тенденции во взаимодействии между старообрядческими общинами и местной администрацией. Эти эмпирические данные приводятся в контексте характеристики процессов «советизации» религиозных сообществ. Показаны особенности этого этапа «приспособления» в деятельности различных согласий ревнителей «древлего благочестия». Регистрация поповцев белокриницкой церкви, а также беспоповцев‑филипповцев прошла в областном центре. При этом основная масса староверов этих направлений, а также беспоповцев‑федосеевцев проживали по несколько семей во многих районах Нижнего Поволжья. Осознавая, что документальные сведения Уполномоченного по делам религиозного культа при Совете Министров СССР имели внешний административный характер, продемонстрируем как формальные проявления вышеуказанных взаимодействий, так и специфику конфессиональной инаковости в обстоятельствах атеистического социалистического общества региона.

Автор рассматривает различные аспекты жизни российского общества во время правления императора Александра III в свете осуществляемой им государственной политики в отношении старообрядцев. Обзор касается преимущественно Сызранского уезда Симбирской губернии — в силу его удобного положения в плане торговли и навигации: данная административная единица предоставила староверам разных толков большие возможности для сообщения между собой и упрочения своего положения. Высочайшее утверждение 3 мая 1883 года Мнения Государственного совета Российской империи «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб» было вызвано стремлением лучше понимать «раскол» и призвано способствовать — прежде всего — развитию торговли и промышленности. Новый закон требовал также более ответственного подхода к организации жизнедеятельности староверов и со стороны государственных органов Симбирской губернии, и со стороны самих старообрядцев, что порождало немалые трудности различного характера, способствовавшие взаимному недоверию. Официальные лица, светские и духовные, не только контролировали соблюдение обществами «раскольников» и отдельными их представителями закрепленных законом положений и ограничений. Они также выявляли, фиксировали и систематизировали факты и тенденции, в целом свойственные старообрядчеству губернии и характерные для Сызранского уезда (например, преобладание поморского толка и возвышение самой Сызрани как одного из староверческих иконописных центров Поволжья). Исследованию подверглись дошедшие до наших дней сведения об особенностях взаимодействия старообрядцев между собой и с православными «господствующей церкви» в различных сферах общественной жизни — в условиях, закрепленных Мнением Государственного совета Российской империи от 3 мая 1883 года.

В качестве объекта исследования автором рассматриваются современные сериалы в аудиовизуальном пространстве. Предмет исследования раскрывает аспекты, связанные с развитием и влиянием сериалов, включая их историческую эволюцию, жанровое разнообразие, социально-культурное воздействие, экономические и технологические факторы. В статье подробно рассматриваются история развития сериального формата, его влияние на общество, экономика сериалов в условиях цифровой трансформации, а также технологические инновации, изменившие способы производства и потребления контента. Особое внимание уделяется влиянию сериалов на массовую культуру, формирование зрительских предпочтений и их роли в глобализации медиарынка. Теоретической и методологической базой при написании данной работы послужили труды отечественных исследователей Л. Попова, О. Ромах, А. Прохорова, Е. Кузнецовой, М. Сидорова, В. Новикова, А. Захарова, В. Петрова, П. Иванова, Т. Смирновой, Д. Орлова, Н. Федоровой, С. Лебедева, а также зарубежных исследователей M. Williams, E. Richards, S. Lewis, M. Jones, D. Miller, J. Mitchell, R. White, C. Hall, P. Jenkins, J. Wilson. Методы исследования включают контент-анализ научных и публицистических источников, сравнительно-исторический метод для изучения эволюции сериалов, а также системный подход, позволяющий комплексно оценить влияние сериального медиума на общество, культуру и экономику. Основные выводы исследования показывают, что сериалы в XXI веке превратились в мощный инструмент влияния на социальные процессы, формируя общественные дискурсы и ценностные ориентиры. Они не только отражают современные тенденции, но и активно участвуют в их формировании, становясь элементом глобального культурного обмена. Кроме того, экономические и технологические изменения привели к появлению новых форматов сериалов, таких как интерактивные проекты и контент, персонализированный с использованием алгоритмов искусственного интеллекта. Основной вклад автора заключается в комплексном анализе сериального медиума с учетом его исторического развития, современного влияния и перспектив эволюции. Научная новизна исследования заключается в междисциплинарном подходе к изучению сериалов, сочетающем культурологический, экономический и технологический анализ. Работа расширяет представления о влиянии сериалов на глобальные медиапроцессы и подчеркивает их роль как одного из ведущих форматов современного искусства и массовой коммуникации.

Традиционная китайская культура, насчитывающая несколько тысячелетий, отличается своей автохтонностью и синкретизмом, а также удивительной жизнеспособностью. Настоящая статья актуализирует вопрос о том, что является сущностью традиционной китайской культуры, как можно определить ее специфику. В статье объектом исследования является традиционная культура Китая как феномен, её духовно-ценностное ядро, материальное наследие и историческая динамика. Предметом исследования являются сущность и специфика традиционной китайской культуры, структурные и исторические особенности ее развития. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы как структура традиционной китайской культуры и исторические аспекты. Особое внимание уделяется противоречию между духовно-материальным наследием и духовно-мировоззренческими основами культуры. Цикличности восприятия традиционной культуры в Китае, включая её использование как инструмента «мягкой силы» для укрепления глобального влияния и преодоления кризиса идентичности. Для достижения цели использовали следующие методы исследования: структурно-исторический анализ; ретроспективный анализ эволюции культурных представлений; изучение историографических источников («24 династийных истории») и сравнительный подход к различным историческим периодам (династийный, постреволюционный, современный). Структурная специфика традиционной китайской культуры определяется синкретизмом духовно-ценностного ядра «саньцзяо» (конфуцианство, даосизм, буддизм) и духовно-материального наследия, включающего каллиграфию, боевые искусства и декоративно-прикладное искусство, с ключевыми концепциями «дао», «жэнь», «у син», «цзысяо» и конфуцианскими добродетелями. Хронологические границы традиционной культуры ограничены эпохой Маньчжурской династии (до XIX века), обусловленные сменой политико-культурного вектора в XIX веке, после которой началась её трансформация под влиянием вестернизации, марксизма и реформ Дэн Сяопина. Историческая динамика демонстрирует цикличность: этапы отрицания (при Мао, вестернизация) и возрождения (реформы Дэн Сяопина, современная «мягкая сила»). Конфуцианско-дао-буддийская основа доминастических и династических периодов уступила место идеологическим кризисам XX века, а в современную эпоху наблюдается возврат к традициям как инструменту «мягкой силы» для укрепления глобального влияния и преодоления кризиса идентичности. Идеологическая эволюция отражает адаптацию культуры к политическим изменениям при сохранении глубинной связи с автохтонными философско-религиозными учениями, что подчеркивает роль традиции как стабилизирующего фактора в условиях модернизации.

Традиционная китайская культура, насчитывающая несколько тысячелетий, отличается своей автохтонностью и синкретизмом, а также удивительной жизнеспособностью. Настоящая статья актуализирует вопрос о том, что является сущностью традиционной китайской культуры, как можно определить ее специфику. В статье объектом исследования является традиционная культура Китая как феномен, её духовно-ценностное ядро, материальное наследие и историческая динамика. Предметом исследования являются сущность и специфика традиционной китайской культуры, структурные и исторические особенности ее развития. Автор подробно рассматривает такие аспекты темы как структура традиционной китайской культуры и исторические аспекты. Особое внимание уделяется противоречию между духовно-материальным наследием и духовно-мировоззренческими основами культуры. Цикличности восприятия традиционной культуры в Китае, включая её использование как инструмента «мягкой силы» для укрепления глобального влияния и преодоления кризиса идентичности. Для достижения цели использовали следующие методы исследования: структурно-исторический анализ; ретроспективный анализ эволюции культурных представлений; изучение историографических источников («24 династийных истории») и сравнительный подход к различным историческим периодам (династийный, постреволюционный, современный). Структурная специфика традиционной китайской культуры определяется синкретизмом духовно-ценностного ядра «саньцзяо» (конфуцианство, даосизм, буддизм) и духовно-материального наследия, включающего каллиграфию, боевые искусства и декоративно-прикладное искусство, с ключевыми концепциями «дао», «жэнь», «у син», «цзысяо» и конфуцианскими добродетелями. Хронологические границы традиционной культуры ограничены эпохой Маньчжурской династии (до XIX века), обусловленные сменой политико-культурного вектора в XIX веке, после которой началась её трансформация под влиянием вестернизации, марксизма и реформ Дэн Сяопина. Историческая динамика демонстрирует цикличность: этапы отрицания (при Мао, вестернизация) и возрождения (реформы Дэн Сяопина, современная «мягкая сила»). Конфуцианско-дао-буддийская основа доминастических и династических периодов уступила место идеологическим кризисам XX века, а в современную эпоху наблюдается возврат к традициям как инструменту «мягкой силы» для укрепления глобального влияния и преодоления кризиса идентичности. Идеологическая эволюция отражает адаптацию культуры к политическим изменениям при сохранении глубинной связи с автохтонными философско-религиозными учениями, что подчеркивает роль традиции как стабилизирующего фактора в условиях модернизации.