SCI Библиотека

В статье исследуется проблематика концептуального понимания юридической ответственности и приводятся отдельные подходы к пониманию ее цели. В связи с разнообразием взглядов на цель юридической ответственности, автор предлагает несколько уровней таких целей: общая цель (охрана существующего государственного порядка) и специальная (предупреждение совершения правонарушений), а также выделяет скрытую цель юридической ответственности, которая состоит в легализации насилия к правонарушителю в виде применения определенных санкций. На основе проведенного исследования автор приходит к заключению, что юридическая ответственность является наиболее простым и древним средством обеспечения реализации права, но недостаточно эффективным. Цель предупреждения совершения правонарушений в результате применения мер юридической ответственности достигается далеко не всегда, и более результативным является использование регулятивных и организационных правовых средств.

В статье исследуется проблематика концептуального понимания юридической ответственности и приводятся отдельные подходы к пониманию ее цели. В связи с разнообразием взглядов на цель юридической ответственности, автор предлагает несколько уровней таких целей: общая цель (охрана существующего государственного порядка) и специальная (предупреждение совершения правонарушений), а также выделяет скрытую цель юридической ответственности, которая состоит в легализации насилия к правонарушителю в виде применения определенных санкций. На основе проведенного исследования автор приходит к заключению, что юридическая ответственность является наиболее простым и древним средством обеспечения реализации права, но недостаточно эффективным. Цель предупреждения совершения правонарушений в результате применения мер юридической ответственности достигается далеко не всегда, и более результативным является использование регулятивных и организационных правовых средств.

В настоящее время новые вызовы и угрозы ставят новые задачи в обеспечении национальной безопасности, включая и полномасштабную реализацию национальных интересов.

Цель настоящей статьи заключается в исследовании соотношения национальной безопасности и национальных интересов с общетеоретических позиций.

Автор рассматривает их сущностные характеристики, анализ которых позволяет установить взаимообусловленность, взаимосвязь, взаимодействие и иные грани соотношения национальных интересов и национальной безопасности, что стало определенным вкладом в формирование соответствующих теорий.

В статье рассматриваются перспективы развития правоприменения в условиях цифровизации права. Определяются механизмы внедрения машиночитаемого права в процессы реализации правовых норм. Анализируются концепции машиноисполняемого права. Предлагается определение машиночитаемого права для совершенствования действующего законодательства.

Автором представлена работа, направленная на установление сущности коллизионных норм публичного и частного права. На примере ряда судебных решений путем применения норм публичного права национального законодательства решаются частноправовые проблемы. Так, были исследованы вопросы применения арбитражными судами Российской Федерации норм международного частного права, а также случаи разрешения трудовых споров между иностранными работниками и (или) работодателями. На основании представленного анализа сделан ряд выводов, касающихся сложностей и новелл применения коллизионных норм в сфере публичного и частного права.

Исследуется правовое реагирование на последствия поведения личности в виртуальном пространстве. Делаются выводы об особенностях данного реагирования с точки зрения результатов правоприменения. Особое внимание уделяется такой характеристике виртуального пространства, как возможность использования его свойств для реализации интереса пользователя, а также рассмотрению виртуального пространства через призму юридической конструкции и цифрового суверенитета. Отмечается, что на национальном уровне в настоящее время отсутствует какая-либо универсальная модель механизма правового реагирования на последствия поведения личности в виртуальном пространстве, а также что данная проблема имеет многоаспектный характер и обусловлена уровнем правосознания пользователей Сети.

Рассматривается влияние цифровизации на идеологическую функцию государства, приводятся вероятные угрозы, которые этот процесс может нести. Изложены основные аспекты, в которых прослеживается влияние цифровизации на реализацию государством идеологической функции, описана угроза построения цифрового тоталитаризма. Сделан вывод, что государство, реализуя свою идеологическую функцию, направленную на формирование ценностных ориентиров, единства в обществе и повышение легитимности самого государства, в современных условиях приобрело значительные возможности по информационному влиянию на индивидов. В качестве обратной стороны этого процесса выделяется угроза построения тоталитарного государства с единственно разрешенной идеологией и множеством инструментов, в том числе цифровых, для ее распространения и охраны. Разделы 1, 4, 5 подготовлены А. Э. Евстратовым, разделы 2, 3 – Ж. А. Шугулбаевым. Во всем остальном авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации.

В статье анализируется понятие общественного объединения в соответствии с российским законодательством, выявляются признаки общественного объединения, а также предлагается внесение изменений в легальное определение.

После Октябрьской революции большевистское правительство приступило к радикальной перестройке государства во многих сферах общественно-политической и социально-экономической жизни в соответствии с марксистско-ленинскими принципами, которыми руководствовались Ленин и его соратники. Пенитенциарная (уголовно-исполнительная) сфера не стала исключением. В то же время, согласно коммунистическим взглядам, предполагалось, что в обществе, где власть принадлежит рабочим, а советское государство позиционировалось как таковое, сами рабочие не будут совершать преступлений, поскольку с уничтожением класса капиталистических эксплуататоров исчезнут условия для преступных мотивов. Но это займет некоторое время. Соответственно, планируется ликвидировать “буржуазные” тюрьмы с концепцией возмездия для преступника и заменить их учебными заведениями, в которых попавшие туда преступники должны были перевоспитываться, исправляться, а основной методикой здесь должна была стать “воспитательная работа”, которая включал в себя, прежде всего, образовательный, культурный и воспитательный компоненты. В статье раскрываются организационно-правовые особенности реализации такой пенитенциарной политики в первые годы советской власти, апогеем которой стало принятие гуманистического УК РСФСР в 1924 году, то есть сто лет назад. Отмечается, что такая пенитенциарная политика, заслуживающая поддержки по ряду позиций, тем не менее в итоге оказалась утопичной.

На протяжении почти двух столетий Россия, будучи Российской империей, управлялась на основе абсолютистского политического режима, когда государственная власть была сосредоточена в руках императора (императрицы), в том числе это относилось и к высшей законодательной власти. В то же время на разных этапах российской истории законы в определенных сферах общественных отношений могли приниматься другими органами государственной власти, разумеется, с санкции императора (императрицы) на осуществление таких полномочий. Во второй четверти XVIII века Верховный тайный совет был таким органом в Российской империи в течение относительно короткого времени (четыре года) - при императрице Анне Иоанновне. В статье рассматриваются особенности применения Верховным Тайным советом как нормативно-правовых, так и правоприменительных актов. Анализируются соответствующие документы, касающиеся Верховного Тайного Совета, и научные публикации, затрагивающие заявленную тему. Отмечается, в частности, что Верховный Тайный совет принимал решения по довольно широкому кругу вопросов, многие из которых он сам инициировал. В то же время, даже принимая во внимание неблагоприятные обстоятельства как создания, так и упразднения Верховного тайного совета, он, де-факто, проявил себя как прообраз будущего профессионального законодательного органа.