Два имени — подобно двум кризисам в жизни отдельного человека — разграничивают возрасты европейской мысли. Платон и Кант — вот эти два водораздела, отделяющие неведомое, теряющееся в космогониях седой древности начало философии от ее конца, которым еще чревато неисследимое будущее.
С именами этими навеки срослось самое значительное, что есть в философии, и если бы погибли все философские произведения, кроме Диалогов Платона и Критик Канта, то, кажется, мы все-таки сохранили бы право гордиться философскою библиотекою человечества.
Книга знакомит с трудами известного русского философа Н. А. Бердяева (1874—1948), относящимися к последнему периоду его творческой деятельности. Эти итоговые произведения содержат размышления философа над вечными проблемами человеческого существования (проблемы личности, ее духовной свободы и творчества, поиска смысла жизни, преображения человечества и др.). Две работы — «О рабстве и свободе человека» и «Опыт эсхатологической метафизики» — до сих пор в нашей стране не издавались.
Книга рассчитана на всех, кто интересуется вопросами философии, религии и культуры.
В монографии рассматривается гелеевское представление о Востоке, его замысел включить Восток в концепцию философии всемирной истории как ее значимую часть через распространение на восточный материал принципов своей общефилософской позиции.
В качестве приложения дан авторский перевод рецензии Гегеля на работу В. Гумбольдта, посвященную «Бхагавадгите».
Пауль Тиллих (1886-1965) — крупнейший теолог XX века. Теология культуры, по его мнению, призвана выявить конкретный религиозный опыт, находящийся в основе культуры во всех ее проявлениях.
В том вошли наиболее значительные работы: «Мужество быть», «Динамика веры», «Теология культуры», «Христианство и встреча мировых религий», «Кайрос» и др. На русском языке публикуется впервые.
В том входят главное религиоведческое произведение Л. Фейербаха: “Сущность христианства” и другие сочинения. Впервые на русском языке публикуется работа “Сущность веры по Лютеру”, являющаяся дополнением к “Сущности христианства”.
Публикуются также впервые письма Л. Фейербаха к А. Руге и наброски письма к К. Марксу.
Отто Вейнингер, 23-летний профессор из Вены, еще при жизни стал легендой, а его самоубийство только добавило пищи для домыслов о подлинном смысле написанного.
В «Последних словах», опубликованных посмертно, Вейнингер углубляет и преодолевает многое из того, о чем в Европе заговорили после его нашумевшей книги «Пол и характер», и благодаря его проникновению в творчество Ибсена и Вагнера, мы действительно убеждаемся в том, что «все подлинно гениальное — эротично». Унаследуя традицию мышления Паскаля и Ницше, Вейнингер свои мистические интуиции в большинстве случаев выплавил в доступной читателю афористической форме. Предмет умозрения необычайно широк — от психологии преступника до связи науки и культуры.
Читая «Последние слова», необходимо помнить, что они «означают смертный приговор — или для самой книги, или для ее автора».
В этой книге собраны основные работы, написанные за последние два десятилетия и посвященные «м и ф о п о э т и ч е с к о м у» слову в русской литературе XIX–XX вв., как оно представлено рядом художественных текстов. Возможно, что точнее было бы сказать, что книга посвящена русской литературе, но тогда оставался бы в тени сам принцип отбора немногого из многого, состоявший в акцентировании именно «мифопоэтического» начала, и то целое, частью которого эта книга является.
За пределами книги из работ, посвященных обозначенной выше теме, остаются монография «Неомифологиям в русской литературе начала XX века. Роман А. А. Кондратьева “На берегах Ярыни”» (Trento, 1990), большая работа «Аптекарский остров как городское урочище» (в книге: Ноосфера и художественное творчество. М., 1991) и ряд более мелких статей, а также несколько неопубликованных трудов, среди которых — «Девичье поле: синтез природного и культурного», «У Флора и Лавра: мясницкий локус», «Пространство московского “шеллингианства”», «Русская стихотворная эпитафия (по материалам петербургских и московских кладбищ)», «Петербургские опыты» и др.
Все элементы философии Плотина находятся у Платона и Аристотеля (отчасти также у ново-пифагорейцев и стоиков), но Плотин свел эти элементы в одно грандиозное и стройное мировоззрение, которое, с позднейшим дополнением Прокла, составляет постойное завершение всей древней философии.
Свое учение Плотин изложил в отдельных трактатах (числом 54), которые собрал его ученик Порфирий, разделив их на 6 групп, по 9 трактатов в каждой (эннеады). Современное Первоначало или Божество понимается у Плотина как абсолютная, всеобъемлющая и абсолютная простота, или, в терминологии позднейших философов, Бог, — М.: Издательская группа «Прогресс», 1999. — 146 с. Трактат крупнейшего мыслителя XX века Карла Ясперса (1883–1969), написанный им после разгрома германского фашизма, в дни Нюрнбергского процесса над нацистскими преступниками.
Работа посвящена синтезу гуманитарного и естественно-научного подходов к исследованию поликлиновых проникателей. В ней обобщен археологический материал и проанализированы известные письменные источники о стрелах азиатских кочевников II века до н. э. — XIV века н. э.
Приведены результаты изучения баллистических характеристик поликлиновых наконечников. Впервые использована математическая теория эмпирического предсказания для определения проникающей способности древних стрел. Экспериментальным путем уточнены их аэродинамические характеристики. Поставлен вопрос об интегральной оптимизации поликлиновых проникателей с учетом априорной информации по прошлому опыту проектирования пространственных наконечников стрел. На основе комплексного анализа современной методологии научного поиска определены закономерности развития ручного метательного оружия кочевников евразийских степей.
Книга рассчитана на археологов, историков, науковедов, специалистов по механике сплошных сред и твердого тела, математиков и всех интересующихся междисциплинарными пересечениями в науке.
Эта книга посвящена истории стоической школы и ее учения (с момента возникновения на рубеже IV — III в. до н. э. вплоть до исчезновения в конце II в. н. э.), а также истории стопцизма. Школьную доктрину в том виде, как она существовала в указанный период, я называю учением Стои в собственном смысле. Стоицизм — более широкое понятие.
Под ним я предлагаю понимать сложившийся на протяжении полутора тысяч лет своеобразный стиль рефлексии над содержанием стоических догм и, по преимуществу, стиль практических моральных наставлений. Этот стиль давно уже стал претендовать на статус самостоятельной практической «философии», широчайше применимой и годной для всякого человека во всякое время.
Переосмысленное учение Стои, — как несложная, но убедительная «философия усталого духа», — оказалось одним из тех источников, к которым люди не перестают (и не перестанут) прибегать в поисках вечных, но притом «человеческих» ценностей (и, надо добавить, только «человеческих»). Понятно, что история стоицизма как духовного течения, порожденного Стоей, является самостоятельным предметом наряду с учением Стои как таковым 1 1.
