НЕИЗВЕСТНЫЙ ДОСТОЕВСКИЙ

А. Г. Достоевская планировала заниматься изданием сочинений мужа до конца жизни и рассчитывала передать книжное дело детям. Об этом свидетельствуют записи в ее завещательной тетради 1902–1911 гг., содержащей подробные инструкции по издательским вопросам для наследников. В 1904–1906 гг., к 25-летней годовщине со дня смерти мужа, Анна Григорьевна напечатала шестое (юбилейное) и седьмое (более дешевое) издания Полного собрания сочинений Достоевского. Но выход этих, вершинных в ее эдиционной практике, книг совпал с трагическими событиями в истории России — русско-японской войной и Первой русской революцией, в результате чего А. Г. Достоевской пришлось завершить свою 38-летнюю издательскую деятельность. В статье на основе непубликовавшихся архивных материалов издательницы (записных книг, тетрадей и переписки с детьми, подписчиками и др. лицами) проанализирован комплекс причин, способствовавших этому решению. В начале XX в. А. Г. Достоевская и дети писателя оказались в крупных долгах по ряду причин: из-за отсутствия у них оборотного капитала после сделки с издателем журнала «Нива» А. Ф. Марксом в 1894–1896 гг., подорожания бумаги и типографских работ, смены читательского интереса от собраний художественных произведений к политическим брошюрным изданиям и спада продаж на книжном рынке. Ситуацию усугубляли обсуждение в правительстве вопроса о сокращении срока владения литературной собственностью наследниками известных авторов, ухудшившееся здоровье издательницы и категорические требования дочери продать литературные права и прекратить книжную деятельность. Права на издание сочинений Достоевского были проданы в 1910 г. товариществу «Просвещение». Начался другой этап эдиционной истории наследия великого писателя, но уже без участия его семьи.

В статье рассматривается эволюция восприятия и критической оценки Акимом Волынским творчества Достоевского. Известный литературный критик, мыслитель, искусствовед Аким Львович Волынский (1863–1926) начал изучение творчества Достоевского в конце 1890-х гг. и продолжал обращаться к нему вплоть до 1923 г. За это время сложился литературный канон Достоевского. Волынского привлекала художественная антропология писателя, которая открылась ему в его романах. Критик нашел в них подтверждение своим религиозно-философским интуициям. Однако в трактовке некоторых образов он отклонялся от смыслов, вложенных в них автором. Критицизм Волынского становился более жестким и воинственным при оценке идей и персонажей в романе «Бесы». Волынский обвинял Достоевского в субъективной вражде к радикально настроенной «молодой России». Последним выступлением Волынского о Достоевском стала речь 1923 г. В ней критик упрекал романиста в дуалистическом представлении о мире и человеке. Сам Волынский в это время стал ревностным сторонником монистического мировоззрения. С этой позиции он находил двойственность и схематизм в образах писателя. Вывод его состоял в том, что в творчестве Достоевского преобладает схоластика и отсутствует полноценное художественное изображение жизни. Такой Достоевский, по мнению Волынского, устарел, неактуален для настоящего времени, а значит — не принадлежит к классикам литературы и должен остаться в области литературной легенды.

В раздумьях о смерти А. С. Пушкин мало ценил рукотворные монументы и медные истуканы, его вдохновляла идея «нерукотворного» памятника, который был бы вечен и воскресал бы снова и снова в душе каждого читателя. Первым рукотворным памятником Пушкину стал всем известный надгробный монумент в некрополе Свято- горского монастыря (1841). В 1850–1860-х гг. в обществе постоянно звучали призывы поставить поэту народный памятник в России. В ходе дискуссии местом памятника была выбрана Москва, возле Страстного монастыря. Почитание памяти поэта и обсуждение проектов его памятника нашли отражение на страницах еженедельника «Гражданин», редактируемого Ф. Достоевским. В апреле 1873 г. в издании были опубликованы два обзора первой выставки моделей памятника Пушкина. На конкурс было подано 15 проектов. Авторы статей представили критический анализ всех проектов, отмечая их достоинства и недостатки. Публицисты были безжалостны к неудачным проектам. Им не нравились шаблонные решения. Общим мнением стала отрицательная оценка конкурсных моделей. Тем же приговором закончился и обзор второй выставки проектов памятников Пушки- на, который был опубликован в девятнадцатом номере «Гражданина» за 1874 г. Оба кон- курса фактически были выбором без выбора. Лишь в третьем конкурсе 1875 г. определился победитель — памятник Пушкину работы А. Опекушина, который был открыт 6 июня 1880 г. Обзоры моделей и их критика составили важное содержание пушкинской темы еженедельника «Гражданин». Они не только характеризовали медийный аспек рецепции Пушкина в России, но и имели большое политическое и общественное значение. На сооружение памятника граждане России и читатели «Гражданина» собрали народные деньги. Во время открытия памятника были высказаны идеи, которые до сих пор определяют будущее России. Суждения авторов статей и редакторов «Гражданина» В. Мещерского и Ф. Достоевского подымали статус полемики и в конечном счете способствовали триумфу Пушкинского праздника 1880 г. Так складывалась концепция праздника как исторического события, концепция Пушкина — поэта, пророка и «всечеловека».

Присутствие Пушкина было неизбежно в «Гражданине» Владимира Мещерского и Федора Достоевского (1872–1874). Помимо медийных новостей в еженедельнике были опубликованы статьи, имевшие исключительное значение в литературных заботах редактора-издателя Достоевского. В статьях 1873–1874 гг. критики «Гражданина» выра- жали общую позицию редакции. В оценке текущих событий искусства и литературы они исходили из того, что художественные открытия Пушкина были мерой таланта и творчества современных авторов. Достоевский настаивал на национальном и мировом значении Пушкина. Важную роль в развитии пушкинской темы имела статья Михаила Погодина «К вопросу о славянофилах», в которой критик дал оригинальный ответ на вопрос: кто были славянофилы и в чем состояли их достижения. Славянофильство не было доктринерским учением, славянофилы не требовали единогласия в своих суждениях. Подчас они спорили, но это не отменяло общего направления. Славянофил Погодин назвал славянофилами многих выдающихся поэтов, критиков, философов и публицистов: не только Хомякова, братьев Киреевских и Аксаковых, но и Пушкина и его соратников, Гоголя, Даля, Фета, Достоевского, Льва Толстого и др. С его точки зрения, все они фор- мировали славянофильство как идеологию и направление. В жизни у Достоевского было разное отношение к славянофилам. В 1840-е гг. он смотрел на московских славянофилов глазами Белинского. На каторге произошло перерождение его убеждений. Он выработал свою идеологию — почвенничество. В журнальной полемике начала 1860-х гг. Достоевский резко спорил с западниками и славянофилами. Решительное изменение отношения к славянофилам произошло в 1870-е гг. В «Гражданине», а позже в «Дневнике Писателя» Достоевский признавался, что разделяет славянофильские убеждения. Чтобы признать себя славянофилом, он должен был отождествить себя с Хомяковым и Аксаковыми. В записных тетрадях к «Дневнику Писателя» за 1876 г. Достоевский резюмировал полемику Погодина о славянофилах суждением, что Пушкин — «самый главный Славянофил России». Позже он развил это суждение в Пушкинской речи, представив поэта и пророка «всечеловеком». Достоевский подчеркивал, что идеи нового слова его речи принадлежат не ему, а всему славянофильству. В момент триумфа его и Пушкина признали славянофилами сами славянофилы.

В статье вводится в научный оборот фрагмент рабочей тетради Ф. М. Достоевского, неверно прочитанный в академическом издании писателя. Он представляет собою своеобразный дневник посещения Достоевским родительского имения Даровое 20–21 июля 1877 г. Черновая запись, сделанная для себя, включает ряд тезисов для последующего обдумывания, в них отразились воспоминания детства и темы бесед с даровскими крестьянами. Все они будут развернуты в «Дневнике Писателя» (июль–август 1877 и январь 1881 гг.) и в романе «Братья Карамазовы». Достоевский сформулировал здесь болевые точки эпохи реформ, от которых, по его убеждению, зависела судьба страны: семейный вопрос, расстройство помещичьих имений, слабая позиция дворянства, дурные привычки крестьян, хаос в земледелии и землевладении, трудности местного самоуправления. Хорошо знакомые с детства места и родственно принимавшие его как помещики, так и крестьяне — все это позволяло увидеть скрытые для посторонних глаз причины и мотивы кризисных явлений. В конечном итоге писатель выходил на тему со- хранения народа и спасительных для него фундаментальных христианских ценностей. Высказывается и аргументируется предположение, что легенду о «луковке», включенную затем в роман «Братья Карамазовы», Достоевский услышал во время этой поездки, что и было зафиксировано в черновой записи с указанием на «русскую» специфику легенды. Поездка в Даровое, таким образом, была реализацией почвенной программы писателя, его призыва к образованному сословию услышать голос народа.