Введение. Действующее законодательство использует, но не раскрывает понятие «театрально-зрелищное представление». Современная теоретическая наука выработала ряд подходов к выявлению его содержания и определению его места в системе интеллектуальных прав. Определение места этого явления в системе интеллектуальных прав имеет большое практическое значение, поскольку в случае признания этого явления самостоятельным объектом, это будет означать для него установление института правового регулирования и признание за ним интеллектуальных прав, включая «исключительное право» на него в целом. Статья посвящена анализу практики правоприменения, различным научным подходам об определении места «театрально-зрелищного представления» как явления и объекта в системе интеллектуальных прав и возможных механизмов защиты.
Материалы и методы. Основу исследования составили нормы законодательства Российской Федерации, регулирующего отношения в области авторского права и прав, смежных с авторскими, материалы судебной практики и доктринальные исследования. В ходе исследования применялись общенаучные и специально-юридические методы: анализ, обобщение, системноструктурный, формально-юридический, логический и др.
Результаты исследования. Исследование показало, что в условиях существующего нормативно-правового регулирования, невозможно определить театрально-зрелищное представление в качестве самостоятельного объекта интеллектуальной собственности, за которым в целом могут признаваться интеллектуальные права. Содержание понятия «сложный объект» статьи 1240 ГК РФ означает особый режим совместного существования и использования нескольких связанных результатов интеллектуальной деятельности.
Обсуждение и заключение. Театрально-зрелищное представление придает разнородным результатам единство восприятия, однако самостоятельный объект интеллектуальных прав не образует. Форма этого явления не соответствует требованиям объективности, поскольку слишком подвержена изменениям со стороны внешних факторов. Защита прав организатора театрально-зрелищного представления может осуществляться только путем заявления требований о пресечении нарушений в отношении входящих в его состав результатов, в том числе, постановки режиссера-постановщика спектакля.
Введение. В настоящем исследовании представлено краткое освещение современного состояния противодействия киберпреступлениях в странах Глобального Юга с упором на существующие преимущества, проблемы и перспективы развития внутригосударственного состояния и межгосударственного взаимодействия. Автором раскрыта используемая терминология и проведено сравнение с национальным подходом.
Материалы и методы. Методологически исследование строится на методах формальной логики, системном методе, а также специально-юридических методах: толковании, формально-юридическом, историко-правовом методах, а также методах юрислингвистики и лингвоюристики в части языковых особенностей использования терминов правоприменителями, законодателями и исследователями на иностранных языках. Исследование носит сравнительный характер не только в отношении непосредственно киберзаконов, но и смежного регулирования, в том числе подзаконных актов и руководящих документов. В качестве lex specialis применимо гражданское и гражданско-процессуальное право.
Результаты исследования. Страны Глобального Юга занимают лидирующие позиции по кибербезопасности в части законодательства, технических, организационных мер и развития потенциала, а также искусственного интеллекта, порой опережая региональный уровень по противодействию киберпреступлений. С учётом развития правового регулирования киберпосягательства охватывает широкий круг сфер, где применяются информационно-коммуникационные технологии. Под киберпреступлениями следует понимать использование высоких технологий в преступных целях, а противодействие стран Глобального Юга сфокусировано на криминализации и пенализации, профилактических мерах, экономико-технических и пресекательных инициативах, использовании технологических достижений при выявлении и расследовании посягательств, а также мониторинге и фильтрации незаконного контента.
Обсуждение и заключение. В качестве проблем можно выделить отсутствие механизмов по обзору имплементации региональных конвенций именно по киберпреступлениям, различия в хранимых провайдерами услуг и владельцами платформ данных и сроках их хранения, в понимании запрещённого контента и обилие оценочных категорий, что может быть устранено посредством разработки дополнительного протокола к Конвенции ООН против киберпреступности и совершенствования национального регулирования. Отсутствие единого понимания киберпосягательств может быть нивелировано посредством ратификации упомянутого международного договора странами Глобального Юга. В странах-лидерах в области кибербезопасности реализованы технические и организационные инициативы, представляющие интерес для имплементации в отечественной практике.
Введение. В условиях стремительного развития цифровых технологий и их интеграции в различные сферы общественной жизни проблематика правового регулирования делегирования системам искусственного интеллекта (далее – ИИ) принятия юридически значимых решений приобретает особую важность и актуальность. В настоящий момент отмечается пробельность в правовом регулировании делегирования полномочий по принятию юридически значимых решений системам ИИ, а также остаются нерешенными вопросы ответственности и правового статуса ИИ.
Материалы и методы. Методологическую основу настоящего исследования составили общенаучные и специальные методы: метод системного анализа, формально-юридический, сравнительно-правовой методы.
Результаты исследования. Авторами исследованы признаки систем ИИ, имеющие правовое значение, среди которых: автономность, способность к самообучению, сложная архитектура, непрозрачность алгоритмов. Рассмотрены подходы к правовому статусу ИИ, в том числе концепции электронного лица и ИИ как инструмента. Обоснована необходимость внедрения риск-ориентированного подхода к правовому режиму ИИ. Установлено отсутствие в российском законодательстве механизма обжалования и пересмотра решений, принятых на основе ИИ или принятых самой системой, а также механизма контроля таких решений. Отдельное внимание уделено потребности в обеспечении прозрачности, объяснимости, логированности решений, принимаемых системами ИИ.
Обсуждение и заключение. В статье обосновывается необходимость разработки комплексного нормативного подхода к вопросу делегирования юридически значимых решений системам ИИ. Авторами предложены направления совершенствования российского законодательства. В частности, предлагается разработать механизмы пересмотра и обжалования автоматизированных решений, создать специализированный орган для ведения реестров ИИ-систем и оценки их решений на предмет их соответствия закону, а также установить обязательное получение согласия лица, на права и законные интересы которого влияет решение, делегируемое системам ИИ.
Введение. Право на целостность личности как фундаментальное соматическое право имеет специфику закрепления в сфере геномных исследований. Эти особенности проявляются в многообразии источников закрепления, а равно в неравномерном отражении в рамках нормотворчества двух основных акторов в данной сфере: ЮНЕСКО и Совета Европы.
Материалы и методы. В ходе исследования применялся целый спектр научных методов. Среди них - сравнительно-правовой, логического анализа и другие.
Результаты исследования. Статья фокусирует особое внимание, во-первых, на нормотворческой деятельности ЮНЕСКО в сфере обеспечения права на генетическую целостность личности на международном универсальном уровне и принимаемых ею актах в рассматриваемой сфере. В-вторых, в статье анализируется положения права Совета Европы, под эгидой которого была принята Конвенция Овьедо и ряд протоколов к ней, составляющих в совокупности уникальную нормативную базу гарантий права на целостность личности на международном региональном уровне в Европе.
Обсуждение и заключение. В статье обосновывается фундаментальный характер права на генетическую целостность личности как основы для формулирования генетических прав человека.
Введение. Анализ международно-правовых оценок механизма легитимации интервенции США и других стран НАТО в Ливию в 2011 г. свидетельствует о неоднозначном восприятии в научно-исследовательских кругах оснований силового вмешательства стран Запада в дела североафриканского государства. Особый интерес представляют логика и аргументация тех правоведов, которые сочли допустимым оправдать с международно-правовой точки зрения это вооружённое вторжение.
Материалы и методы. Теоретическую и эмпирическую базу исследования составляют международно-правовые документы (прежде всего Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН, практика Международного Суда ООН), зарубежная и отечественная международно-правовая литература, материалы СМИ. На основе интегративного подхода к научному юридическому исследованию при написании статьи были применены, в частности, герменевтический, формально-юридический, формально-логический, структурно-функциональный и системный методы, а также методы анализа и синтеза, юридического толкования и правового моделирования.
Результаты исследования. Автор критически проанализировала оценки вооружённого вторжения США и их союзников в Ливию прежде всего в зарубежной международно-правовой литературе, уделив приоритетное внимание поиску изобретательной аргументации, нацеленной на убеждение международной аудитории в легитимности этого вмешательства.
Обсуждение и заключение. Предпринятые в первую очередь Вашингтоном усилия по легитимации интервенции обеспечили жизнеспособность позитивного подхода в зарубежной международно-правовой науке к восприятию применения силы в отношении Ливии «легитимным» и «юридически бесспорным», подхода, обосновывающего широкое толкование термина «все необходимые меры», в том числе в качестве «правовой основы для смены режима в Ливии» как «единственной разумной и эффективной стратегии», и даже не исключающего допустимость вооружения и оказания иной военной помощи оппозиции в соответствии с принятыми резолюциями СБ ООН. России целесообразно принимать во внимание опыт США по обоснованию и международно-правовой легитимации своих военных действий на территориях иностранных государств при выработке собственной международно-правовой политики в этой области.
Введение. В июне 2025 г. в России проведен первый семинар высокого уровня по деполитизированному сотрудничеству в уголовно-правовой сфере для государств – членов и партнеров БРИКС. Статья основана на докладе автора и его обсуждении, а также других ключевых результатах семинара, содержит инвентаризацию имеющихся решений по преодолению текущего неприемлемого положения дел в данной области.
Материалы и методы. В статье исследуются соответствующие международные договоры, национальные законы и правила, законопроекты. В качестве источников используются также прецедентная практика международных судов, национальная и иностранная судебная практика, правоприменительная практика межгосударственных, национальных и иностранных правоохранительных и судебных органов, а также научная литература. Методологическую основу исследования составили формально-юридический и сравнительно-правовой методы, методы системно-структурного анализа и синтеза социально-правовых явлений.
Результаты исследования. Влияние глобальной политики на международное сотрудничество судебных, полицейских и других правоохранительных органов, подразделений финансовой разведки представляет собой объективный факт. Вместе с тем национальное законодательство о «недружественных государствах» само по себе не касается сферы межгосударственного сотрудничества по уголовным делам. Вопрос состоит в том, является ли указанное влияние разумным и (или) правомерным по международному праву. В настоящее время по основным пунктам рассматриваемого предмета на этот вопрос приходится отвечать отрицательно, поскольку отказы во взаимной помощи в основном противоречат международно-правовым обязательствам отказывающих стран, нарушая принцип «pacta sunt servanda», и во многих случаях – здравому смыслу. В статье эти политические отказы распределяются по категориям и затем проводится анализ каждой из них. Они представляют собой (нечастые) прямые политические отказы в помощи; отказы, закамуфлированные под правочеловеческое прикрытие, с обвинениями России в том, что она более не является участницей Европейской конвенции по правам человека и Европейского Суда по правам человека; явление «гостинга» (одностороннего прекращения коммуникации без объяснений). Особняком стоят деструктивный подход Швейцарии с ее судебной «дымовой завесой» и избирательный – со стороны США и Канады. Описанный в публикации общий ущерб различным сферам жизнедеятельности трудно переоценить.
Обсуждение и заключение. В публикации содержится инвентаризация перспектив и всех имеющихся решений, таких как проявление взаимности, различные мирные средства разрешения споров, передача спора в Международный Суд, приводится его прецедентная практика в отношении судебно-правовой помощи, а также оценивается выполнимость каждой из этих опций. В ней освещаются соответствующие национальные законодательные инициативы, нацеленные на расширение применения принципа «aut dedere aut judicare», блокирование иностранных и международных экстратерриториальных операций по сбору доказательств и оперативной (разведывательной) информации на российской территории, включая электронные доказательства в информационном пространстве, и одновременно на укрепление использования самой Россией экстратерриториальных механизмов в пределах дозволяемого международным правом, в числе иного, в рамках новой Конвенции ООН против киберпреступности и посредством совершенствования использования консульской правовой помощи с применением видео-конференц-связи. В то же время российский главный центральный орган по вопросам правовой помощи по уголовным делам выступает против какого-либо демонтажа существующей договорной базы, прекращения или приостановления действия двусторонних и многосторонних антикриминальных и контртеррористических договоров, включая советоевропейские конвенции.