В статье описываются проблемы, вызванные казуистичным подходом законодателя к конструированию уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за грубые нарушения ПДД РФ (ст. 264.1-264.3 УК РФ). По мнению авторов, действующая редакция названных статей создает условия для нарушения принципов справедливости и равенства, а также снижает эффективность уголовно-правовой политики в борьбе с грубыми нарушениями ПДД РФ и их последствиями. Формулируется вывод о необходимости консолидации указанных составов преступлений в единичных сложных составах преступлений с административной и уголовной преюдицией с альтернативными признаками.
В статье скептически оцениваются некоторые сложившиеся в правовом сообществе взгляды на возможности применения искусственного интеллекта в уголовном судопроизводстве. Негативная тенденция состоит в том, что эти возможности воспринимаются с крайних позиций: либо явно недооцениваются (и тогда высокопроизводительные вычислительные мощности предлагается применять для решения примитивных задач), либо на них возлагаются неоправданные надежды (задачи при этом масштабны и абстрактны). Предлагаются практически востребованные и конкретные направления использования искусственного интеллекта в уголовном судопроизводстве: расчет нагрузки на следователя и автоматизация протоколирования допросов.
В попытке разрешить предлагаемый юридический софизм сошлись знаменитые ученые, практики и только ступающие на путь юридического познания обучающиеся образовательных организаций. Все они задают себе один вопрос: может ли законный срок быть разумным или все-таки это нечто иное, может ли суд выйти за лимитированные временные периоды или всегда связан ими? Поскольку закон дает и ту, и другую возможность, задача кажется неразрешимой. В действительности никакой проблемы не существует, так как установленный законом срок сам по себе уже является разумным, ведь рациональность парламентариев не ставится под сомнение, а единоличное изменение срока недопустимо, иначе судья подменяет законодательную власть. Нормы времени на разрешение дел подлежат строгому хронометражу и могут быть исчислены согласно математическим формулам, а компенсация за содействие власти (присутствие в суде) есть форма вознаграждения, которая уже имеет денежный эквивалент и должна присуждаться заинтересованным и (или) участвующим лицам, как если бы они были профессиональными участниками судопроизводства.
Критически переосмысливается идея деления права на частное и публичное с точки зрения ее соответствия природе права. Анализируются исторические причины появления данной классификации и ее дальнейшего использования в западной правовой культуре, а также в российской юридической науке и законодательстве. Главная задача, по мнению автора, заключается не в том, чтобы подвести теоретические основания под уже существующую основную правовую классификацию, уточнить или модифицировать сформулированный двадцать веков назад критерий деления права на частное и публичное, а в том, чтобы соотнести формулу Ульпиана с современными представлениями о праве, его сущности, предназначении, социальной природе, установить целесообразность, закономерность существующего деления. В результате проведенного исследования делается вывод о том, что римское основное деление права не отражает социальную природу права, его сущность и предназначение, поэтому следует искать иные основания для разделения правовых сфер, формировать такую систему права, которая не будет заложницей исторического прошлого, нацелена на будущее, на социально-правовой прогресс человечества.
Подготовленная представителями уральской школы международного права монография под ответственной редакцией доктора юридических наук, профессора Л. А. Лазутина и кандидата юридических наук, доцента Р. М. Халафяна посвящена интереснейшей и малоизученной тематике – истории развития отечественной науки международного права. Работа впечатляет уже самим составом авторов, объединяющим набирающих известность юристов-международников: Ю. С. Безбородов, И. А. Ведель, М. А. Лихачев, А. А. Лунев, Н. В. Сметанин, Т. А. Титова, И. В. Федоров, Л. М. Чуркина, Р. М. Халафян. Особенно трогательно в связи с этим упоминание Львом Александровичем Лазутиным в его предисловии к книге того вклада, который внес в отечественную науку Геннадий Владимирович Игнатенко – основатель уральской школы международного права. В этом отношении данный коллективный труд по истории международно-правовых наук сам по себе отражает сложившуюся преемственность поколений и научных традиций.
26–27 сентября 2024 г. в Казани состоялся III Казанский международный юридический форум. Его тематика – «#СИЛАПРАВА» – была призвана раскрыть многогранный созидательный потенциал права в условиях происходящих глобальных трансформаций, укрепления межгосударственной интеграции и расширения БРИКС, что будет способствовать формированию новой правовой модели организации взаимодействия между суверенными государствами на принципах равноправия, взаимного уважения и открытости мировому сообществу. Организаторами Форума выступили Республика Татарстан, мэрия города Казани, Ассоциация юристов России, Казанский федеральный университет, Ассоциация выпускников юридического факультета Казанского федерального университета.
В настоящей статье исследуется биографический методологический подход, применение которого позволяет уяснить смысл учения без отрыва от личности его автора, благодаря чему содержание учения возможно осмыслить с нового ракурса и лучше исследовать историю развития политико-правовой мысли. Познание биографий ученых помогает проследить эволюцию научных взглядов на государство, право и политику, способствует осмыслению прогресса учений, показывая, как идеи мыслителей прошлого влияют на современные достижения в области теории государства и права, как возникают юридические традиции и правовые школы. В настоящей статье дано определение понятия «биографический методологический подход» как познавательной ориентации, позволяющей изучать историю учений о государстве и праве как неотъемлемую часть социокультурной среды общества, используемую в целях объяснения роли и значения в данных процессах субъективно-личностного фактора ученого. Определены познавательные возможности данного подхода для науки истории правовых и политических учений. Актуальность настоящего исследования определяется тем, что юридической наукой востребованы междисциплинарные и теоретико-методологические исследования. Новизна исследования состоит в проработке биографического методологического подхода, который недостаточно рассмотрен в науке истории правовых и политических учений и требует более глубокого изучения. Подобные исследования могут быть ценным вкладом в науку истории правовых и политических учений.
Статья посвящена анализу международно-правовых обязательств государств в сфере реализации права на здоровье. Рассматриваются универсальные правовые инструменты и региональные стандарты, которые формируют многоуровневую систему гарантий. В фокусе исследования - толкование норм универсальных и региональных договоров, а также практика международных органов, демонстрирующая, как обязательства применяются в реальных условиях. Особое внимание уделяется трехуровневой модели обязательств государств - уважать, защищать и осуществлять - с акцентом на предотвращение дискриминации, обеспечение доступа к базовым медицинским услугам и защиту уязвимых групп. Исследуются современные вызовы, такие как пандемии, цифровизация здравоохранения и экологические угрозы. Подчеркивается необходимость международного сотрудничества, предлагаются рекомендации по укреплению систем здравоохранения посредством интеграции правовых норм, инвестиции в инфраструктуру и учета глобальных рисков на основе баланса между суверенитетом государств и обязательством гарантировать здоровье как общественное благо.
Анализируются различные доктринальные подходы к определению территориальных государственных изменений, выделяются их виды, а также рассматриваются основные цели, преследуемые государствами при их осуществлении. Особое внимание уделяется соотношению целей территориальных изменений с фундаментальными принципами международного права, такими как принцип территориальной целостности государств и право народов на самоопределение. Учитывая актуальность проблематики присоединения новых территорий в контексте современных международных отношений, акцент делается на правовой природе и специфических последствиях данного вида территориальных изменений. В статье отмечается, что присоединение новых территорий является сложным и многоаспектным процессом, имеющим значительные правовые последствия как для присоединяющего государства, так и для международного сообщества в целом. Присоединение новых территорий - это не только юридический акт, но и сложный социально-политический процесс, требующий от государств взвешенности, ответственности и приверженности принципам международного права. Только при соблюдении этих принципов присоединение может способствовать укреплению международной стабильности и сотрудничества. Подчеркивается важность соблюдения норм и принципов международного права, обеспечения прав и интересов населения присоединенных территорий, а также поддержания международного мира и безопасности.
Настоящая работа продолжает исследование, начатое в статье «Договор о запрещении ядерного оружия: введение в проблематику» (2024. № 6. С. 5-12). Автор предлагает международно-правовой анализ ключевых положений Договора 2017 г. с позиции основ права международной безопасности (в системной связи с Уставом ООН 1945 г. и Договором о нераспространении ядерного оружия 1968 г.) и права международных договоров. В процессе анализа выявляются явные пробелы, противоречия и несостыковки как с существующим режимом нераспространения ядерного оружия и обязательствами ядерных держав, так и с отдельными положениями самого Договора 2017 г. Низкая юридическая эффективность норм и невысокое качество всего международного режима обусловлены не только отсутствием среди разработчиков текста ядерных держав, но и явно неудачной попыткой искусственно соединить в рамках Договора различные нормы действующих режимов ядерного, химического и бактериологического нераспространения. В результате автор приходит к выводу, что даже присоединение к Договору 2017 г. стран, de jure и de facto обладающих ядерным оружием, не сможет обеспечить гарантированное ядерное разоружение.
Китайская доктрина международного права сформировалась во второй половине XX в., во многом под влиянием советской доктрины. Многие из заимствованных идей были впоследствии переработаны и адаптированы к внешнеполитическим задачам КНР. В статье рассматривается история китайской доктрины с 1949 г. (основание КНР) по 1992 г. (победа сторонников реформ). В этот период Китай пережил несколько радикальных изменений как во внутренней, так и во внешней политике. Эти изменения, однако, почти не затронули правовую доктрину: работы, опубликованные в 80-х гг., менее радикальны, чем работы 50-х гг., но также делают акценты на суверенитете, согласовании воль, сосуществовании и т. д. После рассмотрения внутреннего и внешнего контекстов автор освещает развитие юридического образования и науки, марксистский подход как методологическую основу китайской доктрины, позиции китайской доктрины по отношению к отдельным проблемам международного права и, наконец, ее вклад в развитие международного права, как его видят сами китайские ученые. В заключении выделяются общие особенности китайской доктрины. К их числу относятся лояльность ученых по отношению к государству, отсутствие претензий на оригинальность, дефицит критики и публичной дискуссии, структурированность, неразвитость абстрактного мышления и юридического языка, узкая (китайская) перспектива и значительные внешние влияния. Многие из этих особенностей объясняются особым социальным статусом китайского ученого: китайская интеллигенция никогда не образовывала отдельного класса, но всегда входила в правящий класс; важной частью карьеры ученого была сдача экзамена на доступ к госслужбе; его главной целью являлось не установление истины, а поддержка правительства и забота о народе. В целом китайская доктрина международного права выглядит уникальным и интересным артефактом. С одной стороны, она воспроизводит многие западные идеи; с другой стороны, она содержит элементы конфуцианской морали, выражает синоцентричную концепцию миропорядка и обладает сходством с доктринами эпохи империи и периода Гоминьдана. Вопрос о перспективах ее развития и ее возможном влиянии на глобальный порядок остается открытым.
В статье утверждается, что в настоящее время прямой судебный нормоконтроль осуществляется лишь в отношении таких источников трудового права, которые принимаются публичными субъектами. Автор критически относится к указанному решению законодателя и к доктринальной идее о невозможности применения прямого судебного нормоконтроля к специфическим источникам трудового права, принимаемым непубличными субъектами (локальным нормативным актам, коллективным договорам и соглашениям, актам общероссийских спортивных федераций, внутренним установлениям религиозных организаций). Основываясь на аргументах о развитии прямого судебного нормоконтроля, расширении его предмета, эволюции источников трудового права, автор подчеркивает, что сущностным признаком прямого судебного нормоконтроля является распространение проверяемого акта на неопределенный круг лиц, а не публичность субъекта, принявшего акт. Автор приходит к выводу о том, что специфические источники трудового права отвечают всем необходимым признакам для констатации допустимости осуществления прямого судебного нормоконтроля в отношении них. В заключение автор выражает надежду на то, что прямой судебный нормоконтроль в отношении источников трудового права особого рода станет эффективным способом защиты от нормотворческих дефектов в сфере наемного труда.