ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕРИЯ XXV. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И МИРОВАЯ ПОЛИТИКА

В центре внимания автора рецензии — монография Л. С. Воронкова «Либеральные ценности в теории и на практике.

О проблемах интеллектуальной деколонизации России», увидевшая свет в 2024 г. Рецензент выделяет и подробно комментирует несколько ключевых тем, которые красной нитью проходят через всю рассматриваемую книгу. В первой части проанализированы взгляды автора на комплекс проблем, связанных со спецификой организации власти и деятельностью элит в западных либерально-демократических государствах. Подробно рассмотрены политические и экономические противоречия, присущие либерально-демократической модели общественного развития, активно насаждаемой странами коллективного Запада для поддержания собственного доминирования в системе международных отношений. Показано, что наравне с экономическими и политическими инструментами западные элиты используют практики культурной гегемонии, тесно связанные с политикой колониализма и неоколониализма. Взгляды Л. С. Воронкова на проблемы интеллектуального колониализма освещены во второй части рецензии.

Особое внимание уделено изучению роли западных подходов в теории международных отношений в легитимизации и продвижении интересов США и их союзников. Показано, что эти подходы, позиционировавшиеся как строго научные, в действительности представляли собой изощренную систему камуфлирования реальных экономических интересов западных стран. В этом контексте книга Л. С. Воронкова представляет особый интерес, поскольку демонстрирует одну из первых попыток фундаментально и глубоко обосновать необходимость выработки отечественного взгляда на международные отношения с учетом исторической специфики России. И хотя не со всеми выводами и наблюдениями автора можно согласиться, хочется надеяться, что монография Л. С. Воронкова внесет свой вклад в процесс складывания новой, суверенной российской науки о международных отношениях.

Роль и значение Арктики в международных отношениях конца XX — начала XXI в. неоднократно менялись, соответственно менялись и их оценки в академических публикациях. В настоящий момент Арктика пусть пока и не превратилась в театр военных действий, но уже стала ареной ожесточенного международного соперничества. Для того чтобы правильно понять его масштаб, динамику и возможные последствия, в настоящий момент представляется целесообразным взглянуть на него через линзы концепции «гибридной войны». В первом разделе статьи проведен обстоятельный обзор ключевых подходов к определению феномена гибридной войны и ее специфических черт. Особое внимание уделено анализу теоретических наработок НАТО в области изучения методов ведения гибридных войн и практических шагов по их применению в Арктике. Во втором разделе рассмотрены конкретные формы и проявления гибридной войны в Трансарктике. Автор отмечает, что особенно масштабному враждебному гибридному воздействию со стороны государств НАТО подвергается население островов Шпицберген и Врангеля, серьезный риск для региональной стабильности несут русофобские нарративы, насаждаемые среди народов мирового Заполярья. По мнению автора, для противодействия гибридным угрозам со стороны коллективного Запада Российской Федерации необходимо разработать комплексную арктическую стратегию, которая включала бы, помимо прочего, эффективную систему мониторинга геополитических угроз — в отношении не только России, но также ее партнеров по БРИКС+, ШОС, ЕАЭС, ОДКБ; меры по укреплению взаимодействия с евразийскими, международными и межправительственными структурами, бизнес-сообществами, не поддающимися санкционному прессингу; программы развития коренных народов, нацеленные на сохранение их цивилизационной идентичности.

В последние годы военно-политическая ситуация в Арктике существенно изменилась. Этот регион стал стремительно утрачивать статус «зоны мира и сотрудничества», превращаясь в арену всё более напряженного межгосударственного соперничества. Знаковым событием в эволюции военно-политической обстановки в Арктике стало присоединение Швеции и Финляндии к НАТО. В данной статье предпринимается попытка выявить причины и движущие силы этих процессов, а также оценить, какие угрозы они таят для национальной безопасности России. В первой части статьи авторы показывают, что страны НАТО, ссылаясь на растущую гибридную угрозу со стороны Российской Федерации, сами развернули активную информационную кампанию в духе гибридной войны, направленную на демонизацию образа России и утверждение в общественном сознании черно-белой картины реальности по типу «игры с нулевой суммой» времен холодной войны. При этом авторы подчеркивают, что такая антироссийская кампания началась задолго до обострения «украинского кризиса»: она является отражением осознания американскими элитами нарастающего снижения влияния США, эрозии «порядка, основанного на правилах». Во второй части статьи проанализированы конкретные шаги, предпринимаемые Соединенными Штатами и их союзниками в целях наращивания своего военно-политического влияния в Арктике, ускоренной милитаризации региона. Особое внимание уделено двусторонним соглашениям о сотрудничестве в области безопасности между США и Норвегией, Швецией, Финляндией и Данией. Согласно данным договорам, Вашингтон получил возможность размещать личный состав, технику и вооружения в этих странах на постоянной основе, проводить военные учения. В этих условиях к основным угрозам военной безопасности России в Арктике, по мнению авторов, следует отнести: наращивание инфраструктуры и размещение в регионе войск США/НАТО; формирование антироссийского блока скандинавских государств под управлением Североатлантического альянса; модернизацию вооруженных сил арктических держав; активизацию военно-морской деятельности стран НАТО в арктических морях. В целом приходится констатировать, что с точки зрения национальных интересов РФ военно-стратегическая обстановка в Арктике значительно ухудшилась. В то же время авторы подчеркивают, что и текущую ситуацию в регионе, и возможные сценарии ее развития в будущем нельзя оценивать в отрыве от рассмотрения общего кризиса международных отношений, замыкаясь лишь на региональных аспектах безопасности. Одновременно с Арктикой военное напряжение нарастает в других регионах мира, также требующих ресурсов Запада для поддержания там своего влияния.

В XXI в. Арктика начала стремительно превращаться из «зоны мира и сотрудничества» в арену межгосударственного соперничества, в котором ключевую роль в настоящий момент играет противостояние по линии Россия — НАТО. Это обстоятельство обусловливает растущий интерес российского и зарубежного академического и экспертного сообщества к проблемам и перспективам развития международных отношений в Арктическом регионе. В настоящей статье предпринимается попытка проанализировать динамику изменений в военно-политической обстановке в Арктике сквозь линзы эволюции взаимоотношений Россия — НАТО. В первом разделе статьи анализируются основные тенденции в области военно-политической безопасности в Арктике до «украинского кризиса». Подчеркивается, что уже на этом этапе отчетливо обозначилось стремление блока НАТО ограничить российское присутствие в регионе. Во втором разделе автор предлагает оригинальную периодизацию эволюции отношений по линии Россия — НАТО в Арктике после 2014 г. Всего выделено три этапа, в рамках которых происходила постепенная, но неуклонная эскалация международной напряженности, выражавшаяся в активной ремилитаризации региона странами альянса, культивировании ими нарратива о российской угрозе. Конкретным выражением этого курса стала целая череда военных учений стран альянса, которые, как показано в статье, становятся с каждым годом всё более масштабными и регулярными. Автор приходит к выводу, что «украинский кризис» лишь обнажил подлинные намерения стран НАТО, стремящихся к сдерживанию России в регионе Крайнего Севера и отказывающихся считаться с ее интересами и выстраивать с ней конструктивный диалог в области военно-политической безопасности. По мнению автора, данное обстоятельство препятствует в обозримой перспективе нормализации взаимоотношений России и стран НАТО.

Вступление Швеции и Финляндии в НАТО стало потрясением для многих политиков и экспертов, до последнего считавших, что эти два государства не решатся отказаться от своей традиционной политики нейтралитета. Эффект неожиданности дополнительно усиливался удивительной синхронностью действий руководства двух стран в вопросе членства в альянсе. Для того чтобы разобраться в предпосылках этого шага Швеции и Финляндии, а также приблизиться к пониманию причин синхронизации их внешнеполитических курсов, представляется целесообразным обратиться к изучению перипетий истории их политики нейтралитета в годы холодной войны. В первом разделе рассмотрен процесс становления внеблоковых стратегий Швеции и Финляндии после окончания Второй мировой войны, принявших форму «линии Ундена» и «линии Паасикиви–Кекконена» соответственно. Показано, что, несмотря на внешнее сходство, в действительности подходы к политике нейтралитета Швеции и Финляндии существенно различались. Это было обусловлено как разницей в амбициях и устремлениях руководства этих стран, так и их положением в формировавшемся биполярном порядке. В то же время уже тогда обозначилась склонность обоих государств проводить свою внешнюю политику с оглядкой друг на друга. Эта тенденция только укрепилась в последующие десятилетия холодной войны. Во втором разделе показано, как в ходе эволюции модели финского нейтралитета, изначально ориентированной на выстраивание особых отношений с СССР, и более гибкой шведской внеблоковой политики происходило постепенное углубление сотрудничества Финляндии и Швеции друг с другом и со странами Северной Европы — членами НАТО. В третьем разделе выявлена логика трансформации внешнеполитического вектора североевропейских нейтралов после окончания холодной войны. Автор отмечает, что именно крах биполярного порядка проложил путь к всеобъемлющему вовлечению Финляндии и Швеции в деятельность Североатлантического альянса. Показано, что помимо вовлечения в различные форматы партнерства непосредственно с блоком углублению этого сотрудничества и дальнейшей синхронизации внешнеполитических курсов Финляндии и Швеции способствовал целый ряд региональных инициатив с участием стран Северной Европы и Прибалтики. Формальное вступление Финляндии и Швеции в НАТО стало, таким образом, лишь логичным завершением этих процессов, следствием сознательного отказа руководства этих стран от самобытной и проверенной временем политики неучастия в военно-политических блоках. Последствия этого решения еще предстоит оценить политикам и экспертам, но уже сейчас можно констатировать складывание новой дилеммы безопасности для стран региона.

В 1920-е годы молодое советское государство в своей политике на китайском направлении преследовало несколько целей, подчас взаимоисключающих. Руководство СССР, с одной стороны, всеми силами добивалось международного признания и стремилось защитить свои жизненно важные интересы, с другой — активно продвигало идею мировой революции. В сложившейся ситуации внешнеполитическое ведомство страны нуждалось в опытных, гибких и прагматичных дипломатических работниках. В этом плане большой интерес представляет изучение деятельности Л. М. Карахана, направленного в качестве советского эмиссара в Китайскую Республику для решения указанных деликатных задач. Фигура Л. М. Карахана тем более примечательна, что, будучи одним из разработчиков внешнеполитической линии СССР по отношению к Китаю, сам он не удостоился большого внимания ни в советской, ни в отечественной историографии, посвященной этому периоду. В настоящей статье на основе новых архивных документов и материалов на китайском языке предпринимается попытка дать комплексную оценку деятельности Л. М. Карахана на посту сначала полномочного представителя, а затем и посла СССР в Китае. В первых разделах статьи рассмотрены задачи миссии Л. М. Карахана в Китайской Республике и перипетии переговоров о заключении советско-китайского соглашения об установлении дипломатических отношений. Автор отмечает, что на данном направлении советский дипломат, опираясь на директивы собственного руководства, гибко лавировал между различными группировками китайских элит и противостоял давлению представителей других держав. В последующих разделах подробно проанализирована деятельность Л. М. Карахана уже в качестве советского посла. Показано, что, умело сочетая тонкую дипломатическую игру и настойчивость, порой даже жесткость (особенно ярко это проявилось в таких наиболее запутанных сюжетах советско-китайских отношений, как проблемы принадлежности Китайско-Восточной железной дороги и статуса Внешней Монголии), Л. М. Карахан последовательно отстаивал в своей работе национальные интересы СССР. При этом следует подчеркнуть, что одновременно посол принимал самое активное участие в организации и поддержке революционного движения в Китае. Показывается, что Л. М. Карахан, по сути, стал центральным координатором советской помощи Гоминьдану, определяя не только ее формы, но и содержание. В заключение автор приходит к выводу, что Л. М. Карахан проявил себя не просто как проводник интересов советского руководства, но и как вполне самостоятельный политик, способный эффективно решать широкий спектр задач, часть которых изначально и не предполагались его миссией. В то же время отмечается, что напористый, жесткий стиль советского дипломата часто вызывал нарекания у иностранных представителей, сильно диссонируя с декларировавшимся стремлением СССР порвать с внешнеполитическими практиками царской России.

В последнее десятилетие цифровизация оказывает всё большее влияние на мировые политические процессы и становится устойчивым фактором международной жизни. Не стала исключением и дипломатическая практика, где всё большее распространение получает феномен цифровой дипломатии. В этом контексте особое значение приобретает задача совершенствования методов изучения данных процессов и явлений. В настоящей статье анализируются российские исследования цифровой дипломатии. Автор ставит перед собой цель выявить ключевые характерные для них методы, оценить их сильные и слабые стороны. В первом разделе статьи рассматриваются публикации, в которых применяется метод дискурс-анализа небольших по своему объему международно-политических текстов или их фрагментов. Автор заключает, что такой дизайн позволяет успешно описать коммуникационные стратегии различных политических игроков, но подходит больше для исследований лингвистического профиля, так как не отвечает на волнующие политологов вопросы об эффективности инструментария цифровой дипломатии. Во втором разделе анализируются работы, опирающиеся на метод контент-анализа. Автор приходит к выводу, что, хотя данный метод позволяет обработать больший массив данных и снизить влияние субъективных факторов, он также не лишен недостатков, поскольку при его применении игнорируются визуальный компонент публикаций и более широкий контекст, в который те помещены. В третьем разделе в центре внимания находятся работы, в которых используется наиболее трудоемкий и требовательный к ресурсам и навыкам исследователя метод машинной обработки больших массивов данных (хештегов). Как отмечает автор, применение этого метода сопряжено с целым комплексом очень специфических трудностей методологического и чисто технического плана. В частности, речь идет о проблеме отсеивания ботов и иных способов манипуляции трафиком. В этом контексте автор приходит к выводу о целесообразности дальнейшего совершенствования методов изучения цифровой дипломатии за счет развития культуры аналитики данных и более активного использования наработок из иных дисциплин (филологии, социологии, культурологии и т. д.).

Соединенные Штаты на официальном уровне позиционируют себя в качестве глобального лидера, чья ведущая роль в системе международных отношений легитимируется в том числе активным участием в деятельности многосторонних институтов. Вместе с тем, продвигая образ гаранта мирового порядка, США чаще других государств прибегали к односторонним действиям, оказывая на международные организации существенное дипломатическое и финансовое давление для достижения своих национальных интересов и тем самым подрывая механизмы многостороннего сотрудничества. Эта двойственность наиболее ярко проявилась в конфликтном поведении США по отношению к ЮНЕСКО, которая является неотъемлемой частью системы ООН и вносит существенный вклад в решение глобальных вопросов современности. С точки зрения понимания логики формирования американской внешнеполитической позиции по отношению к этой организации и — шире — к ООН особый интересе представляет изучение обстоятельств первого выхода США из ЮНЕСКО, осуществленного администрацией Р. Рейгана в 1984 г. В статье последовательно восстанавливается хронология процесса принятия соответствующего решения, выявляются его внутренние и внешние детерминанты, а также определяются его ключевые субъекты. Для решения этих задач в основу исследования была положена методология многоуровневого анализа К. Уолтца. В первой части статьи рассматриваются системные импульсы, вынудившие США пересмотреть свое отношение к системе ООН в целом и к ЮНЕСКО в частности. Во второй части анализируются внутриполитические детерминанты решения о выходе, которое предстает как результат сложного торга между ключевыми игроками в американской политической системе, государственными структурами и группами интересов. В третьей части очерчиваются контуры мотивационного и политико-психологического портрета отдельных политиков, лично заинтересованных в прекращении американского участия в ЮНЕСКО. Особое внимание уделено фигуре заместителя госсекретаря по делам международных организаций Г. Ньюэлла. В заключение автор отмечает, что решение о выходе из ЮНЕСКО было сознательно принято идеологически мотивированными политиками в администрации Р. Рейгана вопреки возражениям ряда представителей Конгресса, профильных государственных учреждений и гражданского общества. Оно стало своеобразной реакцией консервативно настроенного американского истеблишмента на изменение международного status quo, в том числе расстановки сил в специализированных учреждениях ООН.

Новая администрация Д. Трампа рассматривает использование потенциала атомного энергопромышленного комплекса США в качестве одного из важных и перспективных инструментов сохранения глобальных лидерских позиций страны на международной арене. Для того чтобы понять, насколько обоснованны эти расчеты, представляется целесообразным провести ретроспективный анализ развития данной отрасли в США, который позволит выявить ее сильные и слабые стороны и оценить ее состояние на момент переизбрания Д. Трампа. В первом разделе статьи обозначены ключевые этапы и драйверы эволюции американской атомной энергетики во второй половине XX в. Автор обращает внимание на тенденцию замедления развития отрасли после фазы стремительного подъема в 1960–1970-е годы, что было обусловлено как чисто экономическими причинами, так и экстраординарными факторами, включая аварию на АЭС «Three Mile Island». Во втором разделе сопоставляются подходы администраций Дж. Буша-мл., Б. Обамы, Д. Трампа и Дж. Байдена к регулированию национального атомного энергопромышленного комплекса. Подчеркивается, что, несмотря на активные правительственные усилия по поддержке отрасли, тенденция к «ядерному ренессансу» обозначилась только с приходом к власти Д. Трампа, взявшего курс на восстановление конкурентоспособности атомной промышленности страны и доминирование в соответствующем сегменте международного энергетического рынка. В заключение делается вывод, что американские атомные энергетические технологии обладают значительным потенциалом с точки зрения укрепления глобальной конкурентоспособности страны, что, в частности, стало возможным благодаря политике двух последних администраций по субсидированию и технологическому обновлению соответствующей отрасли, а также ее выводу на новые рынки в Европе и Азии. Вместе с тем, как отмечает автор, полному раскрытию этого потенциала препятствует ряд проблем, связанных, в частности, с утилизацией отработавшего ядерного топлива и переходом к рентабельному производству малых модульных реакторов.

В условиях резкого обострения великодержавного соперничества на мировой арене происходит ускоренная политизация и секьюритизация едва ли не всех сфер общественной жизни. Правительства в стремлении укрепить идеологическую сплоченность национальных сообществ всё большее внимание уделяют исторической политике: переосмыслению прошлого и конструированию новых исторических нарративов. С учетом значимости для Российской Федерации стратегического партнерства с Республикой Беларусь (РБ) изучение эволюции исторической политики Минска приобретает особый интерес и актуальность. В данной статье предпринимается попытка выявить логику содержательной трансформации официального исторического нарратива РБ с момента образования до 2024 г. включительно. Исследование базируется на широком корпусе источников, послуживших основой для проведения дискурс-анализа: законодательных актах, материалах СМИ, текстах политических выступлений, сообщениях официальных институтов, вовлеченных в реализацию исторической политики РБ. В ее развитии выделено несколько этапов, чередование которых было обусловлено сложным переплетением внутри и внешнеполитических, а также экономических факторов, попытками руководства республики лавировать между своими соседями с востока и запада. Автор заключает, что, несмотря на наметившийся отход РБ от акцентирования европейской составляющей национальной памяти, наблюдаемый после событий августа 2020 г., и подчеркнутое сближение с российским историческим нарративом (в первую очередь в отношении Второй мировой войны), собранный за годы независимости республики корпус научных текстов, документов и «мест памяти» содержит «точки входа» для развертывания исторической политики в любую политически выгодную сторону. По мнению автора, в этих условиях некритичное восприятие общей исторической памяти как незыблемого фундамента единения белорусского и русского народов может помешать адекватному прогнозированию для России возможных изменений в геостратегических устремлениях ее партнера.

Убедительная победа Д. Трампа на президентских выборах в США в 2024 г. заставляет по-новому взглянуть на природу «трампизма», который уже однозначно заявил о себе не как о какой-то кратковременной и случайной флуктуации в политической жизни Соединенных Штатов, а как об устойчивом и мощном общественном феномене. В настоящей статье предпринимается попытка выявить истоки и основные идеологические составляющие этого феномена, рассмотрев его в контексте современных политических процессов, развернувшихся внутри Республиканской партии. В первом разделе статьи прослеживаются изменения в подходах Д. Трампа к выстраиванию отношений с республиканским истеблишментом. Отмечается, что благоприятная внутриполитическая конъюнктура и обновленная предвыборная стратегия Д. Трампа позволили ему в 2024 г. укрепить свои электоральные позиции как на региональном, так и на федеральном уровнях республиканской партийной организации, что резко контрастирует с избирательной кампанией 2016 г., когда он воспринимался как «внесистемный» игрок и аутсайдер. Во втором разделе раскрывается суть идеологии «трампизма» в контексте президентских выборов 2024 г. Подчеркивается, что, хотя Д. Трамп в ходе выборов дистанцировался от наиболее радикальных инициатив крайне правой части республиканского истеблишмента, его риторика носила ярко выраженный консервативный и наступательный характер на фоне примирительной программы демократов. В заключение делается вывод, что «трампизм» превратился в мощное самостоятельное движение в рамках Республиканской партии и в таком качестве сохранит свое влияние и в последующие годы. В то же время можно утверждать, что победа Д. Трампа и Республиканской партии в США в действительности отражают более широкий тренд на усиление правых идеологий по всему миру. В этом отношении особенный интерес представляет кейс Европейского союза. Встает вопрос, как отразится победа Д. Трампа на позициях европейских консервативных и правопопулистских партий и движений.

Рост международной напряженности в последние годы ставит перед руководством Европейского союза острые вопросы о перспективах как внутреннего развития объединения, так и его глобального позиционирования. В этом контексте особый интерес представляет анализ санкционной политики ЕС как ключевого инструмента его внешнеполитической стратегии. Подобный анализ может помочь не только выявить специфические особенности Евросоюза как субъекта рестрикций, но и приблизиться к пониманию современных тенденций эволюции данного интеграционного объединения в целом. В первом разделе рассмотрены ключевые институты, ответственные за разработку санкционной политики ЕС, а также принципы и механизмы принятия и имплементации соответствующих мер. В качестве отличительных маркеров политики санкций ЕС автор выделяет ее адресный и ценностно-ориентированный подход, стремление к многосторонности и внимание к вопросам гуманитарных исключений. Во втором разделе прослежена эволюция санкционной политики ЕС в период с 1992 по 2022 г. Показано, что уже в 2010-е годы обозначилась тенденция к переходу от использования ЕС санкций как прежде всего средства донесения до адресата определенного политического послания, призванного способствовать защите прав человека и демократических ценностей, к их применению в качестве инструмента экономического давления. Одновременно громко заявляют о себе противоречия с США по вопросам вторичных санкций. Всё это подталкивает руководство ЕС к осознанию необходимости укреплять санкционную политику и стратегическую автономию. В третьем разделе проанализированы ключевые аспекты начавшейся в 2022 г. качественной трансформации санкционной политики ЕС. Автор отмечает, что наряду с резким увеличением объема санкционных ограничений против России в связи с проводимой ею специальной военной операцией на Украине важнейшим элементом этой трансформации стала активизация борьбы ЕС с обходом санкций. Всё это говорит о растущей готовности Брюсселя, прежде осуждавшего практику экстерриториальных санкций, пойти на применение санкционных мер за пределами своих территориальных границ. Одновременно наметилась тенденция к значительному усилению роли Еврокомиссии в разработке ограничительных мер, что существенно меняет институциональный баланс внутри ЕС в ее пользу, способствуя усилению наднационального начала. Перспективы реализации этих тенденций во многом будут зависеть от международного контекста и способности объединения согласовать между собой широкую палитру интересов государств — членов ЕС.