ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕРИЯ XXV. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И МИРОВАЯ ПОЛИТИКА

Каждая новая американская администрация принимает и публикует ряд важных документов, в которых отражены официальные взгляды руководства страны на наиболее актуальные проблемы внешней и внутренней политики Соединенных Штатов. Среди подобных проблем государственного уровня далеко не последнее место занимают вопросы войны и мира, оценки угроз и вызовов международной безопасности, роли военной силы и ядерного оружия в ее обеспечении и целый ряд других. При этом каждая новая администрация так или иначе корректирует взгляды своих предшественников на названные проблемы, особенно если те принадлежат к другой политической партии. Настоящая интрига сложилась в этой связи с приходом в 2025 г. к власти в США Д. Трампа. Для того чтобы приблизиться к пониманию контуров обновленной стратегии США в сфере международной безопасности, оценить степень ее возможной преемственности по отношению к подходам предыдущих администраций, авторы провели последовательный сравнительный анализ ключевых документов американского политико-военного планирования по нескольким основным параметрам: 1) как в них оценивается международная обстановка в целом; 2) какими видятся основные угрозы и вызовы безопасности; 3) кто рассматривается в качестве вероятных противников США; 4) как оценивается роль ядерного оружия в политике безопасности США; 5) как трактуются проблемы стратегической стабильности и стратегического сдерживания; 6) какие требования предъявляются к ядерным силам США; 7) какие приоритеты ставятся в рамках программ модернизации ядерных сил; 8) какую позицию они занимают по проблеме контроля над ядерными вооружениями. Авторы приходят к выводу, что новая администрация Д. Трампа, безусловно, внесет определенные изменения в документы стратегического планирования США, принятые Дж. Байденом, прежде всего в направлении усиления роли ядерных вооружений в политике безопасности, равно как и развития систем противоракетной обороны. Основное внимание США будет, вероятно, обращено на Китай, в то время как проблемы, связанные с Россией, станут рассматриваться как носящие менее долгосрочный характер и более поддающиеся урегулированию в интересах Соединенных Штатов. При этом контроль над ядерными вооружениями отойдет на второй план в американской политике, хотя попытки привлечь Китай к этому процессу могут быть продолжены. Запланированные программы модернизации стратегических ядерных сил США останутся неизменными, но могут быть дополнены расширением программ в области противоракетной обороны. В целом политика безопасности США будет носить более жесткий характер и требовать, наряду с прочим, быстрого и эффективного разрешения всех существующих и потенциальных проблем в данной области.

В истории соперничества региональных и внерегиональных игроков в Южной Аравии особняком стоят взаимоотношения Соединенного Королевства и Египта. Качественно новое звучание англо-египетское противостояние приобрело в 1960-е годы на фоне гражданской войны в Йемене, став одним из первых примеров так называемых прокси-войн на Ближнем Востоке. В первом разделе статьи рассмотрен исторический контекст англо-египетского соперничества в регионе, а также выявлены его непосредственные участники в лице независимого от Великобритании Йеменского Королевства, английских протекторатов Аравийского полуострова и находившейся под властью британской короны колонии Аден. Отмечается, что после прихода к власти в Египте Г. А. Насера, активно продвигавшего идею панарабизма, Великобритании стало сложнее удерживать позиции в регионе. Во втором разделе проанализированы противоречивые установки и подходы британских элит к реагированию на усиление арабского национализма в Южной Аравии после провала Суэцкой операции. С одной стороны, Соединенное Королевство было не готово к ведению полноценных военных действий в регионе, не желая окончательно подорвать свою репутацию в арабском мире. С другой стороны, британские политики были одержимы подозрениями в отношении экспансионистских планов Г. А. Насера и стремились продемонстрировать ему и всему миру готовность отстаивать свои интересы. Как показывает автор, в 1956–1958 гг. Соединенное Королевство ограничивалось организацией рейдов преданных британской короне племен на территорию Йеменского Королевства и нанесением точечных ударов по территории подконтрольных ей протекторатов. В третьем разделе показана эволюция британского подхода к ведению боевых действий в Южной Аравии: от локальных «актов возмездия» к своего рода гибридной войне с Египтом уже на территории Йеменской Республики, провозглашенной в 1962 г. Автор отмечает, что к более решительным действиям по поддержке йеменских роялистов кабинет Г. Макмиллана подталкивали не только быстро менявшиеся события в регионе и активизация арабских националистов, но и усиливавшаяся критика политического курса Консервативной партии, которая исходила от части ее членов в лице «Аденской группы» и оппозиции. Делается вывод, что переход к тактике прокси-войны был осознанным шагом британского руководства, который стал результатом осмысления неудачного опыта Суэцкого кризиса и в то же время проявлением инерции имперского мышления. Вместе с тем, хотя эта тактика не позволила Соединенному Королевству сохранить доступ к Адену и урегулировать йеменский конфликт в свою пользу, опыт прокси-войны в Южной Аравии оказался востребованным и в XXI в.

Современные международные отношения характеризуются усилением межгосударственного соперничества, которое особенно ярко проявляется на уровне региональных подсистем. Наглядным примером может служить регион Латино-Карибской Америки (ЛКА), который становится ареной противостояния (в том числе идеологического) между США, традиционно считающими его сферой своего влияния, и КНР, активно наращивающей сотрудничество со странами ЛКА в различных областях. Цель настоящей статьи заключается в выявлении и оценке роли идеологической составляющей в политике администрации Дж. Байдена в отношении стран ЛКА на фоне нарастания американо-китайского соперничества в данном регионе. В первом разделе статьи определяется место ЛКА во внешнеполитической стратегии текущей администрации в контексте риторики демократов о борьбе «свободного мира» с представляющими для него угрозу авторитарными режимами, в частности с КНР. Во втором разделе проанализированы основные формы и направления политики КНР по укреплению своего присутствия в ЛКА. Автор отмечает, что американское руководство оценивает эту деятельность КНР крайне негативно, как подрывающую основы лидерства США в регионе. Как результат в настоящий момент можно наблюдать складывание нового межпартийного консенсуса о необходимости принятия неотложных мер по противодействию растущему влиянию Китая. В третьем разделе рассматриваются ключевые инициативы администрации Дж. Байдена, призванные укрепить позиции США в странах ЛКА. При этом автор заключает, что предпринятые 46-м президентом США шаги на латиноамериканском направлении имеют ярко выраженный идеологизированный характер. Они фактически вынуждают страны ЛКА четко занять чью-то сторону в американо-китайском противостоянии, что в свою очередь приводит к дальнейшей поляризации региона в духе новой холодной войны.

Несмотря на то что в этом году НАТО отмечает свой 75-летний юбилей, споры вокруг сущности и природы Североатлантического альянса, его роли в международных отношениях вообще и архитектуре европейской безопасности в частности не утихают до сих пор. Особенную актуальность эти дискуссии приобретают сейчас, когда система международных отношений вступила в период глобальной трансформации. Проблема осмысления феномена НАТО дополнительно осложняется тем обстоятельством, что на протяжении долгой истории альянса его организационные и идентитарные аспекты также неоднократно подвергались достаточно серьезным изменениям. Для того чтобы приблизиться к пониманию логики и динамики этих изменений, в данной статье предпринимается попытка выявить и проанализировать ключевые особенности политики партнерства НАТО в постбиполярную эпоху в контексте гибкой системы партнерских связей «коллективного Запада». Автор приходит к выводу, что после окончания холодной войны Североатлантический альянс столкнулся с серьезным кризисом идентичности и взял курс на радикальное расширение своего функционала, в том числе в рамках политики партнерства, за счет включения в него вопросов посткризисного регулирования, гуманитарной и гендерной безопасности, публичной дипломатии, изменения климата и т. д. Всё это свидетельствовало, на первый взгляд, об уверенной и последовательной трансформации НАТО из традиционного военно-политического объединения в «сообщество безопасности». Однако конфликт на Украине и глубокий раскол между Россией и Западом, которые во многом были спровоцированы именно специфическими установками политики партнерства и расширения НАТО, вновь вывели на первый план в процессах формирования коллективной идентичности блока традиционную бинарную логику «свой» — «чужой» и позиционирование себя в качестве прежде всего военного альянса.

Одна из важнейших проблем, с которой столкнулась Россия после холодной войны при отстаивании своих национальных интересов, была связана с ее стремлением найти свое место в европейском порядке в условиях доминирования коллективного Запада и его институтов. Североатлантический альянс (Организация Североатлантического договора, НАТО) не только не был распущен после завершения миссии, ради которой он был создан, но и стал принимать на себя новые задачи ради удержания европейских союзников в орбите США. Среди механизмов, которые использует Вашингтон в этих целях, особую роль сразу после распада биполярной системы в Европе стал играть процесс постоянного расширения НАТО, в первую очередь за счет бывших союзников СССР по Организации Варшавского договора. В настоящей статье автор ставит двойную цель: выявить логику эволюции политики НАТО по расширению на восток и оценить ее последствия для самого альянса, а также проследить изменения в официальной позиции российской стороны в контексте реализации этой политики. В первом разделе статьи выделяются основные этапы расширения НАТО в постбиполярный период. Отмечается, что западные страны, рассматривая принцип «открытых дверей» как продолжение политики сдерживания в новых геополитических условиях и получая по мере его реализации конкретные военно-политические дивиденды, в определенный момент осознали невозможность быстрого принятия государств постсоветского пространства в НАТО и переключили внимание на регион Северной Европы. Во втором разделе анализируется реакция России на маневрирование альянса. Подчеркивается, что постепенно обеспокоенность российского руководства возможной маргинализацией страны в евро-атлантических институтах сменилась политикой силового противодействия принципу «открытых дверей», по мере того как альянс выходил за рамки зоны своей традиционной ответственности. В заключение автор приходит к выводу, что расширение НАТО оказало неоднозначное влияние и на систему европейской безопасности, и на сам альянс. С одной стороны, оно дало США новые возможности для проекции мощи и закрепления статуса гегемона в Европе. С другой стороны, целесообразность и эффективность такой политики на современном этапе ставятся под сомнение коллективным Западом, столкнувшимся с рядом серьезных вызовов как в Европейском регионе, так и за его пределами. В условиях этой неопределенности, по мнению автора, НАТО будет постепенно отказываться от принципа «отрытых дверей» в пользу более гибких форматов военно-политического взаимодействия со странами, не являющимися членами блока.

После окончания холодной войны в академической и экспертной среде развернулась широкая дискуссия относительно целесообразности сохранения военно-политических альянсов ввиду снижения интенсивности вооруженных конфликтов и минимизации вероятности возникновения крупных межгосударственных войн. Эти рассуждения, однако, столкнулись с новой постбиполярной международной реальностью, в которой стали активно формироваться новые союзы и коалиции, а старые объединения были подвергнуты реформированию и/или расширили членский состав. На практике государства не только продолжили рассматривать союзничество как важный инструмент внешней политики, но и стали активно разрабатывать новые формы союзов и коалиций. В этой связи цель настоящей статьи — выявление и оценка тенденций эволюции союзничества в период 1990–2010-х годов. Во-первых, авторы обращают особое внимание на снижение интереса ведущих держав к формализации союзнических отношений, которая всё больше воспринимается ими как излишнее обременение при стабильной конвергенции интересов. При этом исследователи отмечают, что ведущие державы в постбиполярный период придерживались разных подходов к союзничеству и коалиционному строительству: в то время как США укрепили трансатлантическое ядро (НАТО) в американоцентричной сети альянсов, опираясь при этом на более гибкие малосторонние форматы в других регионах мира, Россия, Индия и Китай в целом не стремились к расширению союзничества, а гарантии коллективной безопасности предоставляли избирательно. Вместе с тем указанные игроки, по мнению авторов, были едины в использовании асимметричных союзов в качестве не только инструментов сдерживания потенциальных противников, но и механизмов контроля над младшими партнерами в условиях борьбы за сферы влияния. Во-вторых, магистральной тенденцией в развитии союзничества является так называемое ритуальное союзничество, когда военно-политические обязательства включаются в повестку дня региональных интеграционных группировок скорее как дополнение к субстантивным вопросам сотрудничества. Наконец, в 1990–2010-х годах расширился спектр практических форматов союзничества: от традиционных приоритетов поддержания территориальной обороны фокус сместился в сторону проведения экспедиционных операций в составе коалиций, которые помимо собственно государств-партнеров включают и негосударственные патронажные сети. В заключение авторы отмечают, что крупные державы продолжат полагаться на комбинированные формы союзничества, при этом всё большее стратегическое значение будет приобретать борьба за лояльность последователей на фоне усиливающегося межгосударственного соперничества.

В условиях стремительной деградации и разрушения архитектуры международной безопасности, восходящей своими корнями еще к временам холодной войны, новое звучание приобретают проблемы контроля над вооружениями в целом и распространения ядерного оружия в частности. Возрастает потребность в поиске новых многосторонних форматов межгосударственного взаимодействия в этой области, которые позволили бы адаптировать существующие модели контроля над вооружениями к реалиям формирующегося полицентричного мирового порядка. Решение этой задачи в свою очередь требует тщательного осмысления исторического опыта взаимоотношений стран — участниц военно-политических блоков в годы холодной войны. В данной статье подробно рассмотрены три кейса, связанных с дискуссиями между союзниками по НАТО по вопросам запрещения испытаний ядерного оружия, подготовки Договора о нераспространении ядерного оружия и, наконец, переговоров о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе. Показано, что во всех трех случаях решающий голос в выработке решений по проблемам контроля над вооружениями в конечном счете принадлежал США, но позиции их союзников по НАТО существенным образом влияли как на ход переговорного процесса, так и на содержание соглашений. В целом, по мнению автора, наиболее поучительным уроком дискуссий периода 1963–1975 гг. является то, что они показывают, чем оборачивается незнание уроков прошлого: игнорирование опыта переговоров межвоенного периода не позволило тогда реализовать все возможности многостороннего межблокового диалога по контролю над вооружениями. Сейчас этот урок становится актуальным как никогда.

В данном интервью, открывающем новую рубрику — «Диалог научных школ», заведующий кафедрой социологии государственного управления социологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова В. П. Васильев делится своими оценками итогов и значения состоявшейся в ноябре–декабре 2023 г. в Дубае (ОАЭ) 28-й сессии Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP28). В частности, рассмотрены текущая динамика реализации Парижского соглашения по климату, ключевые положения докладов Всемирной организации здравоохранения и Международного энергетического агентства; особое внимание уделено дискуссиям, развернувшимся на полях конференции по вопросам использования ископаемого топлива и перехода к возобновляемым источникам энергии. В настоящий момент процесс реализации Целей устойчивого развития (ЦУР) сталкивается с рядом серьезных препятствий — как финансово-экономического, так и социально-политического характера. Между тем невыполнение ЦУР чревато резким обострением проблем глобального неравенства, продовольственной безопасности и климатической миграции, особенно актуальных для наиболее уязвимых групп населения. По словам В. П. Васильева, в этих условиях Российская Федерация проводит долгосрочную климатическую политику, направленную на достижение с учетом национальных интересов и приоритетов социально-экономического развития баланса между антропогенными выбросами парниковых газов и их поглощением. Хочется надеяться, что ученые из МГУ смогут внести свой вклад как в совершенствование экологической политики Российской Федерации, так и в определение глобальной климатической повестки. А для этого в свою очередь важно развивать и укреплять диалог между ведущими научными школами Московского университета.

Современные преступные организации (ПО) являются фактором, всё больше дестабилизирующим как отдельные государства и их общества, так и международную систему. На определенном уровне развития они оказываются в состоянии подрывать суверенитет и территориальную целостность государств через установление контроля над некоторыми их территориями. Это может привести к ситуации криминального мятежа, под которым понимается механизм конфронтации с государством, возникающий, когда организованная преступность становится вызовом существованию последнего как такового. В этом отношении особенный интерес представляет изучение опыта стран Латинской Америки и Карибского бассейна, в частности Бразилии. В первой части статьи рассмотрены дискуссии относительно применимости понятий «внутренний вооруженный конфликт» (ВВК) и «неклассическая война» для описания ситуации криминального мятежа в этой стране. Особое внимание уделено двум ключевым критериям ВВК: интенсивности насилия и степени организованности противоборствующих сторон. Автор заключает, что по обоим критериям в Бразилии имеет место состояние неклассической войны в форме криминального мятежа, достигшего уровня ВВК. Во второй и третьей частях проанализированы факторы, которые способствовали превращению конкретных бразильских ПО — «Первой столичной команды» («Primeiro Comando da Capital», PCC) и «милиций» — в акторов полноценного криминального мятежа. В случае с PCC речь идет прежде всего о таких факторах, как переход к более гибким сетецентричным принципам организации, перенимание опыта партизан-террористов, сопровождающееся растущей интернационализацией деятельности ПО, на фоне милитаризации бразильской полиции. В случае с «милициями» особое внимание уделено феномену «вооруженной политики», когда организованная преступность оказывается встроена непосредственно и неразрывно в государственный аппарат. Автор заключает, что в Бразилии присутствуют все признаки криминального мятежа, поскольку его основные негосударственные субъекты достигли такого уровня организационной сложности, когда они в состоянии подрывать суверенитет государства, устанавливая доминирование хотя бы на части его территории и выступая в качестве стороны ВВК. Специфика ситуации в Бразилии заключается в том, что такой мятеж осуществляется негосударственными насильственными акторами, которые изначально не имеют политической/идеологической мотивации, однако, могут оказывать настолько же разрушительное воздействие на общество и государственные институты, как если бы эти субъекты ставили перед собой политические цели.

Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) является одной из ключевых многосторонних структур в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Организацией установлен целый ряд внешних диалоговых партнерств. Особое значение в последние годы приобрел такой формат, как Совещание министров обороны стран АСЕАН с партнерами по диалогу — СМОА-плюс. В данной статье проанализирована работа СМОА-плюс на протяжении 12 лет (с 2010 по 2022 г.) с целью выявить правовую природу его как международного объединения, динамику его развития и практические результаты его работы. Рассмотрены предпосылки и история формирования Совещания, особенности его институционального развития. Автор отмечает, что, в отличие от других подобных форумов, число участников СМОА-плюс изначально зафиксировано и не увеличивается. Такая ситуация может показаться нелогичной, однако она устраивает не только саму АСЕАН, но и партнеров по диалогу, поскольку позволяет не перегружать формат новыми противоречиями. В статье также проведен дискурс-анализ ключевых документов СМОА-плюс, заявлений сторон, позволивший проследить позиции участников и выявить особенности современного международного позиционирования форума. Автор заключает, что в условиях коренных изменений мирового порядка АСЕАН смогла удержать под своим контролем чувствительную повестку СМОА-плюс в области обороны и безопасности, отстояв традиционные для себя принципы многовекторности и равноудаленности. При этом автор отмечает совпадение подходов России и АСЕАН к выстраиванию отношений в АТР: в то время как другие партнеры по диалогу, прежде всего США и КНР, активно пытаются «перетянуть» страны АСЕАН на свою сторону, Россия последовательно продвигает равноправный, практико-ориентированный диалог и придерживается принципов невмешательства. В целом можно заключить, что, несмотря на отсутствие значимых практических достижений, нынешний формат Совещания представляется оптимальным для всех его участников, поскольку позволяет достигать главного — поддерживать важные контакты в военной сфере в условиях возникновения всё новых вызовов региональной безопасности.

2024 год станет этапным для развития как Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), так и БРИКС — уникального переговорного формата стран с быстроразвивающейся экономикой. В этом году в Казани пройдет саммит БРИКС, а Астана уже встретила саммит ШОС, который ознаменовался принятием ряда важных инициатив. Анализ итогов и исторического значения этих встреч на высшем уровне является темой для отдельного исследования, в данной же статье мы посмотрим, в каком состоянии к ним подошли и БРИКС, и ШОС, с какими проблемами они сейчас сталкиваются и какие перспективы перед ними открываются в условиях глобальной перестройки системы мировой политики. В первой части статьи рассмотрены основные этапы формирования и современные тенденции развития ШОС. Автор подчеркивает, что помимо борьбы с традиционными вызовами государства — члены ШОС активно сотрудничают в настоящий момент и в сфере противодействия новым угрозам, связанным в основном с проявлениями сепаратистских настроений, наркоэкспансией, распространением терроризма и исламского экстремизма. В этом контексте страны ШОС особенно внимательно следят за быстро меняющейся обстановкой в Афганистане. Автор заключает, что входящим в ШОС государствам удалось создать солидную договорно-правовую базу и работающие механизмы взаимодействия, в то же время по ряду проблем между ними наблюдаются противоречия, а порой и прямые расхождения. Во второй части выявлены этапы формирования и современные тенденции развития БРИКС. Отмечено, что в последние несколько лет деятельность БРИКС активно расширяется как в количественном отношении — за счет включения в объединение всё новых стран, так и в качественном — благодаря освоению новых форм и направлений сотрудничества. В этой связи особое внимание обращают на себя усилия по запуску новой валюты БРИКС и взаимодействие в рамках Нового банка развития. По мнению автора, саммиты ШОС в Астане и БРИКС в Казани в 2024 г. призваны вывести развитие этих международных структур, с которыми связаны надежды на становление нового, более справедливого мирового порядка, на качественно новый уровень.

Рецензия посвящена коллективной монографии «Международные отношения: грани настоящего и будущего», изданной Российским советом по международным делам в 2023 г. Рецензент отмечает актуальность данной работы, обусловленную необходимостью глубокого переосмысления современных тенденций развития международных отношений, поиска новых стратегических ориентиров, с которой сталкиваются сейчас все ведущие государства (в том числе Россия). На фоне многочисленных аналогичных российских и зарубежных публикаций, увидевших свет в последние годы, рассматриваемая работа отличается по-настоящему комплексным подходом, широтой тематического охвата. На страницах монографии затронуты как «классические» факторы международных отношений (военная сила, энергетика, торговля), так и целый ряд новых их аспектов, которые приобрели особенное значение в условиях вступления системы международных отношений в период глубокой трансформации: искусственный интеллект, образование, цифровая безопасность, климатический кризис, «мягкая сила» и т. д. Рецензент заключает, что благодаря этому данная монография может послужить прекрасным путеводителем в бушующем океане современной мировой политики и как таковая может представлять интерес как для специалистов-международников и дипломатов, так и для широкого круга читателей.