Архив статей журнала
Исследуется штраф как вид уголовного наказания и мера уголовно-правового характера в отношении коррупционных практик. Безусловные преступления образуют «ядровую» коррупционную преступность, которая представляется первостепенным объектом государственной антикоррупционной политики. Краткий исторический экскурс в современное уголовное законодательство РФ и анализ внесенных в него изменений, связанных с введением новых видов штрафа — кратного и судебного, позволили выявить основные тенденции антикоррупционной политики. Кратный штраф вполне соответствует ее духу и целям, поэтому может рассматриваться в качестве индикатора ее дальнейшего развития. Представлены и наглядно продемонстрированы результаты исследования материалов судебной практики в части применения разных видов штрафа за безусловные преступления коррупционной направленности за период 2019–2023 гг., итоги опроса осужденных респондентов и судей в ходе криминологического исследования, проведенного автором в 2018–2020 гг. в составе межрегионального научного коллектива. Показано, что правовые нормы, регламентирующие вид, способ исчисления и размер штрафа, являются достаточно гибкими. Выявлены пробелы в законодательстве, связанные с видами наказаний и способами определения их размеров в санкциях анализируемых статей, с различными видами штрафа и вариантами его исчисления, с отсутствием четких критериев замены штрафа иными видами наказания. Показаны сложности при назначении штрафа правоприменителем. Продемонстрировано отсутствие единообразия в судебной практике, не позволяющее в полной мере достичь целей штрафа. Сделан вывод о недостаточной эффективности и превентивной функции штрафа. Аргументированы предложения, направленные на устранение пробелов в законодательстве.
NFT в развитии экономики метавселенной, хотя способствуют росту цифровой экономики, также сопряжены с рисками преступности. NFT обладает двухслойной комплексной структурой: «метаданные + токен-идентификатор (ID)». В случаях, когда NFT является объектом преступления, он подвергается двойному риску: незаконного вмешательства в метаданные и незаконного получения токена-ID. В рамках руководства по взаимодействию гражданского и уголовного законодательства и теории относительной подчиненности NFT имеет два уровня правомерных интересов: данные и имущественные интересы, а также может быть связан с другими сопутствующими правами в зависимости от его маппинга. Нарушения метаданных подлежат регулированию как преступления в области компьютерных технологий и узкоспециализированные преступления в области данных; незаконное получение токена-ID регламентируется как имущественное преступление. В случаях, когда нарушаются как интересы данных и имущества, так и сопутствующие правовые интересы, для квалификации преступления применяется теория совокупности преступлений.
В статье исследуется опыт правового регулирования обращений граждан в российский дореволюционный и советский периоды. Отмечается преемственность в регулировании института обращений граждан. Анализируется современное законодательство об обращениях с учетом соотнесения общего и специального регулирования. Делается вывод о том, что роль Федерального закона от 02.05.2006 № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» как закона общего регулирования предопределена социально-политической природой права на обращение в качестве конституционного права и субъективного права универсального национального характера, реализация которого сопровождает любую сферу деятельности органов власти в их взаимоотношениях с гражданами. Современное развитие коммуникаций в государстве и обществе, усложнение взаимодействия субъектов, внедрение информационных технологий являются вызовами для совершенствования правового регулирования института обращений. На основе историко-правового и формально-юридического методов автор делает вывод о том, что определение ключевых понятий в сфере рассмотрения обращений граждан в электронной форме, ограничение ведомственного нормотворчества, уточнение статуса субъектов, уполномоченных рассматривать обращения граждан, необходимо регулировать прежде всего в базовом Федеральном законе. При регламентации института обращений следует ориентироваться не на концепт оказания государственных услуг, а на традиционную для России идею участия граждан в управлении делами государства. Предлагается также установить положения о недопустимости обременения граждан дополнительными требованиями при подаче обращений, предусмотреть перечень каналов связи и особенности рассмотрения обращений для определенных категорий граждан.
В Конституции РФ используются различные с юридической точки зрения концепты «равенство перед законом» и «равноправие». Первое обещает субъектам равное отношение со стороны закона, но не равные права и обязанности. И только в этом случае слово «все», используемое в ст. 19 Конституции, может иметь действительный смысл: и гражданин, и юридическое лицо, и субъект Российской Федерации, и само государство уравниваются в одинаковом применении к ним правовых норм, которые, безусловно, будут содержать различные предписания в отношении данных субъектов. На сегодняшний день весьма актуален вопрос о признании и защите так называемых групповых прав. Уже права второго поколения — социально-экономические права — во многом связаны с фактическими условиями их реализации: если личные права основаны на идее формального равенства, то для данной группы прав равенство предполагает «утвердительные действия» государства, направленные на выравнивание фактических условий правопользования. В связи с этим возникает проблема оппозиции формального и фактического равенства: фактическое равенство, как правило, рассматривается как оппозиция равенству формальному. Между тем если перейти на язык строгой терминологии, то фактическое равенство означает совсем не равенство результата или социально-экономическое равенство, а лишь формальное равенство, снабженное механизмами его действительной, «фактической» реализации.
В Конституции РФ используются различные с юридической точки зрения концепты «равенство перед законом» и «равноправие». Первое обещает субъектам равное отношение со стороны закона, но не равные права и обязанности. И только в этом случае слово «все», используемое в ст. 19 Конституции, может иметь действительный смысл: и гражданин, и юридическое лицо, и субъект Российской Федерации, и само государство уравниваются в одинаковом применении к ним правовых норм, которые, безусловно, будут содержать различные предписания в отношении данных субъектов. На сегодняшний день весьма актуален вопрос о признании и защите так называемых групповых прав. Уже права второго поколения — социально-экономические права — во многом связаны с фактическими условиями их реализации: если личные права основаны на идее формального равенства, то для данной группы прав равенство предполагает «утвердительные действия» государства, направленные на выравнивание фактических условий правопользования. В связи с этим возникает проблема оппозиции формального и фактического равенства: фактическое равенство, как правило, рассматривается как оппозиция равенству формальному. Между тем если перейти на язык строгой терминологии, то фактическое равенство означает совсем не равенство результата или социально-экономическое равенство, а лишь формальное равенство, снабженное механизмами его действительной, «фактической» реализации.
Выражения «lex mercatoria» и «транснациональное коммерческое право» часто используются в литературе по международному коммерческому праву как синонимичные, взаимозаменяемые. Аргументируя ошибочность данного подхода, автор разграничивает данные категории на основе сравнительного анализа соответствующих теоретических концепций, нормативного материала и прикладного значения каждого из рассматриваемых правовых комплексов. Обосновывается, что в нормативном плане lex mercatoria состоит из общих принципов права и неписаных международных торговых обычаев. Такие регуляторы формируются спонтанно в трансграничной коммерческой практике, а их выявление представляет определенную сложность. Транснациональное коммерческое право включает указанные неписаные источники, относимые к lex mercatoria. При этом оно также содержит письменно оформленные источники, которые создаются целенаправленными усилиями негосударственных субъектов: международные конвенции и договоры (например, Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г.); акты международной частноправовой унификации, обладающие общепризнанной нормативной силой (Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, Инкотермс, Унифицированные правила и обычаи для документарных аккредитивов и др.); рекомендательные документы, создаваемые международными организациями и сообществами коммерсантов, которым несвойственна нормативность (модельные законы, руководства, рекомендации, типовые условия договоров, оговорки и др.); практику международных коммерческих арбитражей и доктрину. Источники транснационального коммерческого права могут быть представлены в виде иерархической структуры, на вершине которой располагаются общие принципы права. Элементы структуры (источники транснационального коммерческого права) находятся в тесном взаимодействии и влияют друг на друга.
Статья посвящена правовому статусу спортивных организаций, реализующих функцию правовой самоорганизации, и их организационно-правовым формам. Обращается внимание на то, что названные законодателем в своеобразном спортивном тезаурусе организации не являются организационно-правовыми формами, поэтому требуется оценка значимых понятий законодательства о спорте в соотношении с общей линией современного гражданского права. Исследование роли различных спортивных организаций в правовой самоорганизации позволило сделать ряд выводов: во-первых, неисчерпывающий перечень функций спортивных федераций свидетельствует об их центральном месте в системе органов правовой самоорганизации; во-вторых, спортивные лиги предназначены исключительно для проведения официальных спортивных соревнований; в-третьих, у спортивного клуба отсутствуют официальные полномочия осуществлять правовую самоорганизацию в спорте (клубы часто представляют своих спортсменов на соревнованиях, и их деятельность носит локальный характер); в-четвертых, спортивные агенты не участвуют в формировании базовых правил организации спорта. Проанализировав используемые на практике организационно-правовые формы спортивных организаций, автор пришел к выводу, что в контексте их возможности принимать участие в работе по правовой самоорганизации следует уточнить их номинацию, ясно определив правовую форму.
По случаю 100-летия со дня рождения профессора Вениамина Евгеньевича Чиркина в статье обсуждается его обширное идейное наследие, главным образом с позиции решения перспективно-прогностических задач, стоящих перед российской конституционной юриспруденцией. Внимание фокусируется на содержащемся в этом наследии значительном потенциале для обновления в современных условиях научной методологии отечественного конституционализма, включая вопросы, связанные с инструментарием (концептуально-аналитическими подходами) научного познания, терминологическими, предметными, функциональными, институционными, личностными и иными характеристиками конституционализма, конституции, конституционного права. Обосновывается определяющая роль ценностноцивилизационного подхода в конституционной юриспруденции, позволяющего раскрыть предпосылки, закономерности, тенденции развития конституционных институтов в специфически национальном социокультурном контексте, в их неразрывной связи с формированием и обеспечением общенациональной конституционной идентичности. Ценностно-цивилизационный подход не противопоставляется, а сопрягается с разумным прагматизмом и реализмом, смысл которых — не поставить конституционное право на службу целесообразности, а раскрыть его как наиболее целесообразную форму идейно-нормативного выражения духа, быта и судьбы народа. Логика основанного на традиционных духовно-нравственных ценностях конституционного развития обусловливается введением принципа диалогической преемственности, который подразумевает не воспроизведение (консервацию) прошлого, а конституционный диалог с прошлым.
Построение многополярного мира требует от государства, претендующего на роль полюса, предложения конкурентоспособной модели общественного устройства и миропорядка, признаваемой как собственным населением, так и участниками международного общения. Эта модель должна опираться и отражать ту силу, которая позволяет государству претендовать на соответствующий статус, выигрышно отличает соответствующий «полюс» от прочих участников международного общения и способна обеспечить необходимое равновесие сложной системе международных отношений. В настоящее время в Российской Федерации указанная модель не артикулирована, хотя и обозначена политическим руководством страны. Имеющиеся трудности ее разработки обусловлены целым рядом причин. Одна из них — вопрос культурного суверенитета, другая — сложный самоорганизующийся характер системы общественных отношений. В статье обозначен ряд теоретико-правовых вопросов, на которые необходимо обратить внимание в процессе формирования соответствующей модели в современной России: язык юридической науки, государственно-правовые идеалы, включая понятие справедливости, и т. д. Подчеркивается также, что разработка модели должна осуществляться специалистами различных направлений научного знания с привлечением методологии постнеклассической науки, позволяющей рассматривать государственно-организованную систему общественных отношений и международный порядок как сложную саморазвивающуюся открытую систему.
В статье рассматриваются проблемные аспекты взаимодействия права и социального развития. Автор отмечает, что за последние два десятилетия возрос академический интерес к изучению данного вопроса. Подчеркивается, что в большинстве случаев доктринальные позиции отражают многообразие отношений между правом и общественным развитием. Вместе с тем среди правоведов до сих пор продолжаются споры по следующим фундаментальным вопросам: является ли право важным фактором, определяющим социальные и экономические показатели того или иного государства; существуют ли экономические, политические или социокультурные препятствия для эффективного правотворчества и правоприменения; какие типы правовых учреждений способствуют процветанию общества и как оптимизировать их деятельность? Автор приходит к выводу, что право находится в центре исследовательского дискурса практики общественного развития и правовая система имеет решающее значение для экономического роста. Кроме того, автор анализирует теоретические концепции приоритета права для процветания общества, необходимости определенной нормативной базы для экономического роста и реформирования системы правовых учреждений как стратегии реализации программ социального развития.
В статье на основе исследования доктринальных источников, договорно-правового регулирования и материалов судебной практики определены правовые модели установления актов агрессии: нюрнбергско-токийская модель (как договорная, лишь констатирующая факт агрессивной войны и в определенной степени функциональная для целей установления индивидуальной уголовной ответственности) и универсальная модель ООН (или политико-правовая модель, связанная с установлением акта агрессии как нарушения территориальной неприкосновенности или политической независимости государств и с последующей передачей дела в Международный уголовный суд для привлечения к ответственности виновных лиц). Отмечена тенденция установления завышенной «международности» в определении актов агрессии посредством отстранения национальных юрисдикций от возможности квалификации актов вооруженного нападения через констатацию уставного полномочия Совета Безопасности ООН в определении совершенного акта агрессии (ст. 39 Устава ООН). Рассмотрены региональные и двусторонние модели противодействия актам агрессии в рамках выполнения союзнических обязательств. Предложена объективная модель пресечения вооруженного нападения и его последствий как субъективного вменения потерпевшим государством (группой государств) совершения акта агрессии государству-агрессору (группе государств), которая может быть реализована в законодательстве и правоприменительной практике России. Статья отражает основные тезисы выступления профессора В. А. Батыря 28 мая 2024 г. на круглом столе в Совете Федерации Федерального Cобрания РФ на тему «Понятие “агрессия” в международном праве и российских доктринальных документах».
В статье с позиции юридико-лингвистического подхода рассматривается проблематика, связанная с закреплением в законодательстве Российской Федерации единого понятия травли (буллинга), определением субъектного состава и ответственности за совершение данного и иных, способствовавших его совершению деяний. Основная проблема усматривается в попытке внедрения в правовую материю и использования в правоприменительной деятельности заимствованных из других наук специальных неюридических терминов без их соотнесения с имеющимся правовым регулированием и юридической доктриной. Авторы предлагают теоретически обоснованные концептуальные подходы, касающиеся необходимости законодательного закрепления упомянутого единого понятия (но не в качестве обозначения нового состава преступления, а в качестве обобщающего термина), его выбора (предпочтение обоснованно отдается термину «травля»), характеристики существующих юридических составов, предусматривающих ответственность за деяния — отдельные проявления травли. Обосновывается, что предпочтительным направлением законодательного регулирования травли является совершенствование упомянутых составов с учетом системности предусмотренных ими мер ответственности. При юридическом определении травли рекомендуется ориентироваться на уже имеющиеся в законодательстве объемные категории, такие как «экстремистская деятельность». В качестве меры, направленной на превенцию противоправной деятельности (в том числе травли) в образовательных организациях, предлагается введение соответствующего отягчающего наказание обстоятельства.