Статья: Техносоциальная сложностность как проблема индивидуации: взгляд Жильбера Симондона (2025)

Cегодняшнее новое как феномен, все чаще носит характер полемически отрицающего все прошлое, объявляющего его в корне неверным. Новое создается не только как новое, но как бы в пику прошлому, нарушая все закономерности и порядки выведенные прежде, пытаясь показать их абсолютную бессильность и неактуальность. В итоге, между старым и новым образуется разрыв. Между ними не оказывается никакой преемственности. Новое старается ценностно забыть и не знать ничего о прошлом. Это категорическое и полемическое отрицание прошлого и старого, лишение его права на жизнь несет в себе интенцию объявить его принципиально неправильным, ошибочным и нежизнеспособным, преступно нарушающим всевозможные «основы» настоящего в виду его ценностного будущего, и поэтому прошлое становится почти воображаемым, небытийственным, дереализованным. В статье рассматривается проблема разрыва между смысловым содержанием идеи о новом и событийной цельностью бытия, который возникает в результате нравственно-безответственного поступка. Автором производится попытка анализа причин этого феномена как одного из факторов современного эстетического кризиса возникшего в результате кризиса нравственной ответственности поступка - понятия разработанного М. М. Бахтиным. Феномен онтологического разрыва, его причины и следствия анализируются в статье на конкретных исторических примерах в пересечении их философским контекстом. В статье производится попытка увязать в систематическое целое аксиологию и эстетику, а также показать необходимость этой связки и бессильность эстетики без аксиологии. Эстетическое видение является продуктом ответственного поступка, поэтому если нравственная философия перестает быть основой жизни, если сама нравственность обрушается и перестает существовать в жизни и поступках человека, то ее место может занять любая произвольная логически стройная рационалистическая теория. Идея о новом не должна замыкаться в себе, становиться идеологической, она только тогда положительна и созидательна, когда она знает человеческий облик, соотнесена с действительной индивидуальной нравственно-ответственной оценкой ее т. е. с нравственностью. Поэтому автор приходит к заключению, что создание нового как творческий акт должно быть продуктом долженствующе-ответственного поступка и не должно быть подчинено ценностно индифферентному смыслу.

Методология исследования подразумевает философское осмысление специфических свойств «повседневной театральности» в контексте анализа некоторых патологических паттернов мышления (расстройств личности). Патологические паттерны мышления человека способствуют утрированному проявлению «театральной» природы человека и по этой причине представляют уникальный шанс для глубокого осмысления ключевых характеристик, свойственных феномену «повседневной театральности». Предметом исследования является философское осмысление феномена «повседневной театральности» в контексте его возможных патологических вариаций (например, синдрома множественной личности и гистрионной патологии). В работе поднимается проблема генезиса феномена и подчеркивается связь “театральной” природы человека с психикой. В статье разрабатывается тезис, согласно которому не только в обыденных, но и в условиях личных диссоциаций, именно драматическое поведение и инструменты «театральности» помогают адаптироваться к окружающему миру, формировать представление о себе как о «персоне», сохранять ощущение эмоциональной безопасности. Среди методов следует отметить аналитический, критический, дескриптивный, интерпретационный, компаративистский методы, метод аналогии и междисциплинарный подход. Новизна работы заключается в обращении к некоторым патологическим паттернам мышления с последующим философским осмыслением примеров диссоциативных расстройств личности с позиции драматических инструментов освоения действительности, театральных средств выразительности как инструментов адаптации и защиты человека. Данный подход позволяет осмыслить феномен “повседневной театральности” глубоко, целостно, многоаспектно. В контексте философских размышлений сформулированы следующие выводы: 1) «Театральную» природу человека сложно представить вне психики, сегментом которой она, скорее всего, является. 2) Связь психики и «театральности» обуславливают биологическое и психическое виды отражений, сила адаптации и поведение. 3) Обращение к биографии Людовика II Баварского позволило подчеркнуть адаптационную силу воображения, грезы, ролевого поведения, а также “убегания” от реальности с помощью театральных средств ее замещения. 4) Обращение к биографии Билли Миллигана позволило отметить адаптационную силу внутреннего подвижного коммуникационного пространства, мимикрии, драматического представления, ролевого поведения, силы воображения как уникальных качеств, свойственных “повседневной театральности”. 5) Анализ отдельных диссоциативных патологий показал востребованность «сценических», драматических средств выразительности для компенсации, защиты и адаптации пациента к трудным жизненным предлагаемым обстоятельствам.

Статья фокусируется на феномене виртуального самопознания через практики кинни-культуры в цифровой среде. Для выработки терминологии для анализа коммуникации в кинни-культуре авторы обращаются к идеям философской антропологии Людвига Фейербаха. Предметом анализа является процесс создания «кинлистов» - индивидуализированных подборок персонажей массовой культуры, с которыми молодые пользователи эмоционально и идентификационно связывают себя. Проводится аналогия между составлением психологического автопортрета и самопознанием в фейербаховской “психологии сердца”. Центральное внимание уделяется тому, как киннинг выступает коммуникативной практикой, связывающей внутренние субъективные конструкции индивида с внешними медиациями и текстами. Это позволяет рассматривать виртуальную идентичность как особую форму саморегуляции и конструирование смысловых образов «Я» в культуре и повседневности. Методологическую основу составляют герменевтический и феноменологический подходы, в том числе реконструкция фейербаховской гносеологии и психологии сердца. Используются интерпретативные стратегии, заимствованные из марксистской критики идеологии, гегелевской диалектики и психоаналитической теории проекции. Анализ ведется с учетом философского контекста (Фейербах, Штирнер, Маркс, Фрейд, Грамши) и современных цифровых коммуникативных практик. Новизна статьи заключается в приложении идей классической философской антропологии к анализу современных интернет-практик самоидентификации. Практика киннинга описана документально и феноменологически достоверно. Показано, что практика киннинга воспроизводит механизм самопознания, описанный Фейербахом: субъективные качества проецируются на образы массовой культуры, формируя виртуальную персону как матрицу самореференции. Сделан вывод о релевантности фейербаховской теории проекции для философского осмысления идентичности в цифровую эпоху. В статье описан процесс формирования субъекта современных социальных практики - виртуальной персоны. Модус бытия виртуальной персоны является принципиально не-индивидуальным, таким образом, мы имеем и не-индивидуальную личность, результат коллективного социального творчества. Обосновано указывается необходимость дальнейших феноменологических, социологических, антропологических исследований виртуальной персоны.

Предметом исследования статьи является философско-теологическая модель человека как образа и подобия Божьего Ансельма Кентерберийского, представленная им в трактате “Почему Бог стал человеком”. Ансельм, в отличие от восточных богословов, утверждает необходимость воплощения человека в ипостаси Слова (Логоса), что позволяет сохранить целостность каждой природы и соединить Бога с человеком без трансформации или смещения природ. Воплощение Бога в человеке рассматривается им как необходимость (necessitate), исходящая из самого Бога, чтобы «вернуть жизнь миру». Смерть Бога-Сына в модели Ансельма выступает в качестве божественной необходимости реализовать собственное бытие через человека, которая в свою очередь делает возможным существование самого человека. Подобный антропоцентрический взгляд открывает в Средневековье фундамент для последующего развития дискурса о человеке в эпоху Возрождения. В статье применяются методы философского и теологического анализа, а также сравнительно-исторический подход для исследования концепций обожения в средневековой мысли. Также в работе применяются методы концептуального анализа и интерпретации метафор. Эти методы позволяют проследить развитие идей о дифференциации, свободе и самопознании в рамках средневековой философско-теологической традиции. Научная новизна данного исследования заключается в комплексном и междисциплинарном анализе концепций обожения и Богочеловека, объединяющем историко-богословский, философский и методологический подходы. В частности, оно впервые систематически сопоставляет восточные и западные традиции, выявляя их сходства и различия в понимании роли Воплощения, природы человека и процесса обожения, а также анализирует метафизические основы этих учений с учетом развития схоластической мысли. Кроме того, в работе предлагается новая интерпретация Воплощения как онтологической основы бытия человека и Бога, а также раскрывается влияние этой концепции на формирование современных представлений о человеке в контексте христианской антропологии и теодицеи. Таким образом, исследование вносит значительный вклад в развитие теологических и философских дискурсов, расширяя понимание взаимосвязи между божественным и человеческим началом через призму обожения и Воплощения.

Статья проводит сравнительный анализ двух фундаментальных проектов процессуальной онтологии XX века. Если философия процесса Альфреда Норта Уайтхеда центрирована на понятии «актуальных событий» как первичных единиц становящейся реальности, то теория «индивидуации» Жильбера Симондона понимает бытие как непрерывный трансдуктивный процесс разрешения доиндивидуальных напряжений, порождающий физические, биологические, технические и психосоциальные реальности. Статья демонстрирует, что оба мыслителя радикально отвергают субстанциалистскую метафизику, помещая в основание бытия не статичные сущности, а динамические, реляционные и креативные процессы становления. Основным различием выступает следующее положение: Уайтхед строит всеобъемлющую спекулятивную космологию, описывающую универсальные условия опыта и взаимосвязи событий, в то время как Симондон сосредоточен на конкретных механизмах онтогенеза (индивидуации) различных режимов существования, уделяя особое внимание техническим объектам и коллективным (трансиндивидуальным) образованиям как полноправным результатам процессуальности. Методологический инструментарий статьи основан на последовательном применении четырех взаимодополняющих методов, обеспечивающих глубину анализа и системность сравнения: историко-философская реконструкция и герменевтика, концептуальный анализ и компаративистика, системный подход и творческий синтез (конструктивная интерпретация). Последовательность применения логична: реконструкция обеспечивает аутентичность понимания, концептуальный анализ и компаративистика выявляют сходства и различия на структурном уровне, системный подход оценивает объяснительную силу и масштаб каждой онтологии, а творческий синтез использует результаты предыдущих этапов для генерации нового знания и актуальных философских перспектив. Исследование глубоко актуально в контексте современных философских и междисциплинарных поисков, стремящихся преодолеть дуализмы (природа/культура, субъект/объект, живое/неживое) и осмыслить сложность, изменчивость и взаимозависимость современной техносоциальной реальности. Онтологии Уайтхеда и Симондона предлагают адекватные нередукционистские рамки для понимания динамики становления на всех уровнях - от квантовых процессов до социальных систем и технологических сред. Новизна работы заключается в систематическом сопоставлении этих двух влиятельных, но редко анализируемых вместе процессуальных моделей. Статья выявляет как их глубокие созвучия, так и важные различия. Такой сравнительный анализ не только углубляет понимание каждой из систем в отдельности, но и продуктивно синтезирует их интуиции, предлагая более богатую концептуальную основу для осмысления динамической, гетерогенной и становящейся реальности XXI века.

В статье исследуются возможности совершенствованию системы знаний, которая в настоящее время не обладает необходимой целостностью, существует одновременно в нескольких противоречащих друг другу парадигмах, описывается на альтернативных, взаимно-непереводимых языках различных наук и областей знания. Возможности совершенствования системы знаний могут быть реализованы при систематизации и обобщений знаний в виде иерархической структуры, основанной на задействовании нескольких методологических уровней, к числу которых относятся: формирование иерархии аксиоматик; генерация формальных теорий предметных областей на основе выбранной аксиоматики и принятых в рамках современной научной парадигмы единообразных правил; определение методологических подходов к синтезу формальных моделей; топологическая верификация знаний на предмет обеспечения непрерывности отображений и сохранения преемственности при развитии и трансформации всей системы знаний и локальных систем знаний, относящихся к ее фрагментам или ипостасям. В основу методологии исследования положен эволюционный подход к познанию, исходя из которого относительно крупным предметным областям соответствуют эволюционные уровни мироздания, для которых определяется аксиоматика. Построение формальной модели осуществляется посредством специальной методологии синтеза. Для обоснованного выбора формальной модели предлагается оригинальная классификация моделей по широкому набору критериев. Научная новизна исследования заключается: в определении методологии построения иерархии аксиоматик; определении трех критериев выбора наилучших аксиом (эволюционности, очевидности и парадигмальности); в определении механизма возникновения неполноты и противоречивости систем знаний, возникающих вследствие инкапсуляции обобщенных знаний предшествующих эволюционных уровней, сопровождающейся потерей информации, а также определении подходов к устранению неполноты и противоречивости; в формализации специальной методологии синтеза формальных моделей, включающей в себя накопленный опыт синтеза, консолидированный в виде вторичных законов объектов, относящихся к моделированию, и инструментарий описания последовательности синтеза на основе ее языковой интерпретации; в формировании комплексного подхода к решению проблемы формальных моделей при их изменении за пределы системной определенности. На долгосрочную перспективу развитие системы знаний сформулирована цель определения методологических подходов к задаче конструирования языковых форм для трансляции смыслов между различными предметными областями с сохранением преемственности или с переопределением смыслов знания.

В статье рассматривается «берклианский» подход к решению психофизической проблемы, согласно которому единственной подлинной реальностью является сознание, а весь воспринимаемый мир, включая тело и мозг, существует лишь как субъективные образы внутри него. Автор предлагает модифицированную версию берклианства, избегающую солипсизма за счет введения надындивидуальной сферы сознания - общей для всех субъектов и обеспечивающей согласованность восприятия. Основной аргумент Дж. Беркли заключается в невозможности мыслить трансцендентные сознанию объекты, поскольку их понятие не имеет смысла без соответствующего опыта. Однако его концепция критикуется за непоследовательность: отрицая материальную реальность, он сохраняет трансцендентность Бога и других сознаний. Чувственный опыт признается приватным, тогда как умопостигаемая (смысловая) компонента обладает интерсубъективным статусом. В этой модели «генератор реальности» располагается внутри сознания, создавая коррелированные приватные миры, что объясняет коллективную иллюзию объективного мира. Исследование основано на анализе философских и нейрофизиологических исследований, показывающих несостоятельность натуралистического подхода к решению психофизической проблемы. Рассматриваются такие теории, как двухаспектный подход, интуитивизм, функционализм, информационный подход. Используются результаты эмпирических исследований “расщепленного мозга”, внетелесного опыта, околсмертных переживаний. Новизна работы заключается в том, что в отличие от материалистических теорий - отрицается производность сознания от мозга. Мозг рассматривается не как его источник, а как элемент «дневного сна», необходимый для соблюдения принципа каузальной замкнутости физических законов. Это объясняет, почему повреждения мозга влияют на сознание: его функция - обеспечивать видимость причинности в воспринимаемом мире. Приводятся аргументы против натурализма, включая необъяснимость квалиа, целостности и индивидуальности сознания с позиций физики и нейрофизиологии. Альтернативные теории (двухаспектный подход, интуитивизм, функционализм) критикуются за неспособность решить эти проблемы. В пользу «сознания вне мозга» свидетельствуют феномены внетелесного опыта и околосмертных переживаний. Делается вывод, что берклианская онтология предлагает последовательное решение «трудной проблемы сознания» (по Д. Чалмерсу), избегая тупиков материализма и дуализма. Она согласуется с научными данными, объясняет паранормальные явления и открывает новые перспективы исследования природы сознания.

Предметом исследования является феноменологическая нейропластичность, рассматриваемая как ключевой биологический механизм, обеспечивающий возникновение и развитие сознания. Объектом исследования выступает процесс формирования субъективного феноменального опыта, реализуемый через динамическую перестройку нейронных сетей в мозге. Особое внимание уделяется эволюционной роли нейропластичности, прослеживаемой от ранних позвоночных, таких как рыбы, до сложных форм самосознания, характерных для человека. Автор подробно анализирует такие аспекты, как синаптическая пластичность, включающая долговременную потенциацию и депрессию, структурная пластичность, связанная с ростом нейронных связей, функциональная пластичность, обеспечивающая перераспределение функций между мозговыми областями, и нейронная синхронизация, поддерживаемая гамма-ритмами. Эти процессы исследуются в контексте гипотезы обучения, где сознание интерпретируется как «чувство смысла», способствующее адаптивности организма. Задачей исследования является обоснование феноменологической нейропластичности как ядра сознания, которое интегрирует нейробиологические механизмы и эволюционные подходы, предлагая целостную модель формирования субъективного опыта и его биологической основы. Исследование основано на анализе нейробиологических данных, эволюционной модели градации раздражимости и теоретическом синтезе концепций сознания. Использованы методы сравнительного анализа и интерпретации экспериментальных исследований нейропластичности. Основными выводами исследования является установление феноменологической нейропластичности как ключевого биологического ядра сознания, обеспечивающего формирование и развитие феноменального опыта. Эта пластичность эволюционировала от простейших форм у ранних позвоночных до сложного самосознания человека, подчеркивая её роль в эволюции сознания. Новизна работы заключается в интеграции нейропластичности с гипотезой обучения, которая рассматривает сознание как адаптивный механизм, создающий «чувство смысла» для повышения выживаемости организма. Значимым вкладом автора является разработка целостной модели, связывающей биологические процессы, такие как синаптическая и структурная пластичность, с субъективностью. Эта модель открывает новые перспективы для нейронауки, предлагая пути изучения нейронных коррелятов сознания, и для философии сознания, переосмысливая природу квалиа и субъективного опыта.