Статья: НАЧАЛО ЦЕРКОВНОЙ РЕФОРМЫ ПЕТРА I: ОПИСАНИЕ ИМУЩЕСТВА ПАТРИАРШЕГО ДОМА И КАФЕДРАЛЬНОГО УСПЕНСКОГО СОБОРА (2025)

Рецензия на: Ролдугина И., Суверина К. Вспышка. Неизвестная история ВИЧ в СССР. - М.: Individuum: Эксмо, 2024. - 248 с. Представлена рецензия на монографию И. Ролдугиной и К. Сувериной «Вспышка. Неизвестная история ВИЧ в СССР» (2024) - первое комплексное исследование эпидемии ВИЧ в позднем СССР. На основе обширного архивного материала авторы прослеживают, как советские власти и общество реагировали на появление вируса: от пропагандистской кампании КГБ по дезинформации и системного кризиса здравоохранения до трансформации общественного восприятия заболевания и зарождения гражданских инициатив. Рецензент считает, что монография вносит значительный вклад в социальную историю медицины, демонстрируя, как кризис общественного здравоохранения может катализировать важные социально-политические изменения в авторитарном контексте. Несмотря на некоторые структурные недостатки и ограниченное освещение медицинских аспектов, работа открывает новые перспективы для исследования взаимосвязи между эпидемиями и социальными трансформациями.

Рецензия на: Дадиомова О. В. Музыкальная культура Беларуси: историческая судьба и творческие связи. - 3-е изд., доп. - Минск: ИВЦ Минфина, 2020. - 176 с. Представлен анализ монографии белорусского музыковеда О. В. Дадиомовой «Музыкальная культура Беларуси: историческая судьба и творческие связи», являющейся собранием работ автора, связанных с историей профессиональной музыкальной культуры Белоруссии с эпохи Средневековья до XIX в. На основе исторического, культурологического, компаративного методов автор раскрывает процессы становления музыкального искусства, показывает влияния, которые оно испытывало на протяжении веков, претерпевая воздействие разных культур и народов. Оригинальной, по мнению рецензента, является вторая часть монографии, в которой представлены взаимосвязи белорусских музыкантов с крупнейшими творцами музыкальной культуры разных славянских народов. В статье отмечены спорные моменты исследования, делается вывод о том, что книга вносит существенный вклад в целостное философское осмысление истории музыкальной культуры Белоруссии.

Отношения церковной и гражданской власти в Древней Руси в науке уже давно являются дискуссионными. Высказывались мнения о доминировании высококультурной византийской церкви над слаборазвитым Древнерусским государством, о руководстве княжеской верхушкой над церковными институциями и о паритете между ними, именуемом симфонией. Для решения данной проблемы до сих пор не привлекались Церковные уставы Владимира и Ярослава Мудрого, а также Канонические ответы древнерусских митрополитов Георгия и Иоанна, а также епископа Новгородского Нифонта. Основная проблема статьи сформулирована так: в церковно-государственных отношениях первичен вопрос проявления власти; если его трудно зафиксировать, то маркером, его закрепляющим, является способность делегировать власть; насколько в древнерусских памятниках церковного права отражена возможность делегировать власть? Анализ Церковных уставов показывает, что право суда априори принадлежит князьям, которым они делятся с архиереями. Византийское право было разделено на гражданское и церковное, и все попытки императоров установить контроль над вторым оказались безуспешными. Апелляция к греческому Номоканону в Церковных уставах только усиливала авторитет князей, делегировавших судебную власть архиереям. Если в Канонических ответах Георгия и Нифонта упоминание князей отсутствует, то анализ трех пунктов Канонических ответов Иоанна показал, что митрополит хотя и имеет право руководить князем в богослужебном обиходе, оно не предполагает делегирования полномочий. В статье показано, что патернализм, выражающийся в передаче судебных полномочий князьями архиереям, может пониматься только как ситуативная симфония, легко переходящая в конкуренцию, стороны которой заведомо неравны.

Автор исследования делает акцент на чрезвычайном разнообразии художественного, публицистического и эпистолярного наследия Максима Горького и подчеркивает мысль о том, что ядром его личности являлся талант художественного видения действительности. В поисках идентичности Горького он опирается на формулировку У. Эко, который в сущностном интерпретационном триединстве автора, текста и читателя ставит вопрос, искать ли в тексте то, что хотел сказать автор, или то, что текст говорит независимо от него. Он исходит из мысли о том, что художественный замысел - это свидетельство о мире, который в силу своей многообразной сложности постигается не в прямом выражении, а через посредство художественного образа, то есть косвенного образного метафорического выражения, а так-же берет за основу классическое определение символа как знака искусства, данное И. В. Гёте, который считал символ важнейшей определяющей частью художественного текста. В символе им подчеркивается знаковая агентность, способность к независимому и автономному «означиванию». Отмечается особый нарративный талант Горького, заключающийся в том, что благодаря его феноменальной памяти детальные ситуативные фрагменты наблюдаемой реальности трансформируются в реальность вымышленную, в которой они оказываются представлены глазами наблюдателя-нарратора и персонажей. Горький ориентируется на те жанры повествования (рассказ, очерк, повесть), которые наиболее полно отвечают его художественной природе. В его творчестве доминирует жанровый принцип драмы, существенным признаком которого является создание иллюзии яркой зрелищной непосредственности и неопосредованности, во взаимодействии которых и создается драматическая сцена. Горьковское повествование представляет собой длинный ряд сцен, эпизодов и ситуаций, что часто считается недостатком эпического жанра. Однако в этой последовательности Горький позволяет живой реальности перелиться в художественный мир и предстать как реальность сама по себе. Линейная цепочка драматических сцен и взаимодействие автора с «фиктивным» планом рассказчика и персонажа, разворачивающиеся в пространстве-времени драматического высказывания, это проявления своеобразного художественного видения писателя.

Целью статьи является рассмотрение применения пространственного подхода к изучению уральского города советской эпохи. Устоявшаяся традиция исследования советского индустриального пространства с преимущественной опорой на теорию модернизации соответствует логике его восприятия в категориях эпохи модерна. Вместе с тем понятийный аппарат данной теории оказывается трудноприменимым для характеристики социокультурных процессов в советском городе. На повестке дня по-прежнему стоит разработка антропокультурной парадигмы изучения советского города, о необходимости которой было заявлено несколько десятилетий назад. В работе проанализировано наследие советской и российской урбанистики в изучении советского города. Показано место идеи пространства в изучении истории человеческого общества, использованы труды теоретиков «социального пространства», идея «производства пространства» А. Лефевра, привлечены работы приверженцев «пространственного поворота», выполненные на советском материале. Подчеркивается значение сочинений А. Лефевра, Э. Соджи, представителей чикагской школы урбанистики для изучения городской пространственной среды. Для характеристики социального пространства уральского города в советский период использована созданная под влиянием Лефевра схема Д. Лэппле, выделяющего в качестве составных его элементов физическое пространство, общественную практику по производству, использованию и присвоению материального субстрата, правила и нормы как связующее звено между первым и вторым, а также символическое кодирование и восприятие пространства. С учетом советских реалий необходимо учитывать параллельное существование и постоянное взаимодействие официального и неофициального городского пространства. Почти все элементы официального пространства достаточно легко реконструируются с помощью традиционных источников, применяющихся для изучения советского индустриального прошлого. Для изучения неофициального пространства среди прочих вполне применимы источники личного происхождения. Наиболее разработанной сегодня является проблематика символических представлений о пространстве в контексте «уральской идентичности» в логике «пространственного поворота». Сделан вывод о необходимости расширения междисциплинарности в изучении советской городской пространственной среды.

В поздней царской России женщины стали осваивать профессии, прежде считавшиеся мужскими. Привлекательной для них являлась адвокатура, и некоторые россиянки пытались вступить в ее ряды, а отдельным удалось принять участие в судебных процессах в качестве адвокатов. В статье впервые в историографии фокусируется внимание на таких случаях. Применение микроисторической детализации и гендерной исследовательской оптики, а также использование материалов периодической печати, архивной документации и мемуаристики позволяют изучить вопрос о способности женщин к адвокатской практике и те изменения в самой адвокатуре, которые могли последовать за появлением в ней лиц женского пола. Россиянки были замечены в адвокатской деятельности с 1870-х гг., проявляли большую активность в Сибири и Финляндии, где существовали особенные судебные порядки, а в зоне действия Судебных уставов 1864 г. препятствием для них являлось предъявлявшееся к поверенным требование иметь диплом о высшем юридическом образовании. В начале ХХ в. женщины получили право оканчивать юридические факультеты университетов, что давало им повод претендовать на адвокатский труд, и несколько россиянок приняли участие в заседаниях судов поверенными. Однако такие действия пресекались властями, и официальная занятость женщин - дипломированных юристов в адвокатуре делалась невозможной. Тем не менее, часто они трудоустраивались на позициях, позволявших им реализовать полученные знания, нередко занимаясь правовой помощью населению. Работа женщин-адвокатов, как и других россиянок, находившихся на службе закона, имела определенные результаты и получала в основном положительные оценки правоведов, политиков и представителей общественности. Начинался процесс феминизации адвокатуры, и в судебных заседаниях с участием женщин в качестве поверенных специального внимания удостаивался гендерный фактор. Приспосабливаясь к профессии, россиянки подражали мужчинам, в их поведении и манерах уже трудно было разглядеть добродетели, которые традиционно приписывались лицам женского пола. Они приходили в суд защищать чьи-либо интересы подготовленными, освоившими адвокатское мастерство, и выигрывали процессы, а их юридическая деятельность заслуживала доверия клиентуры.

Представлены итоги камеральной археографической работы научного коллектива в церковных музеях и библиотеках Западной Сибири (Новосибирской обл., Алтайского края, Республики Алтай, Кемеровской и Томской обл.) в 2023-2024 гг. Целями исследования стали выявление и изучение массива рукописной и печатной книжности епархиальных хранилищ в аспекте специфики и значимости коллекций для сохранения и реактуализации национального культурного наследия. В задачи работы входили описание состава и особенностей репертуара коллекций, характеристика происхождения и источников их пополнения, выявление уникальных особенностей экземпляров, имеющих важное культурно-историческое значение. Новизна исследования обусловлена недостаточной изученностью таких книжных коллекций, лишь недавно ставших доступными для исследователей (большинство книг хранятся в церковных музеях и библиотеках, которые были открыты в 2000-е гг.). Охарактеризован временной и жанровый репертуар кириллических книг, хранящихся в епархиальных музеях и библиотеках: из 483 книг 22 рукописи XVI - начала XX в., 14 изданий XVII в., 59 изданий XVIII в., 217 изданий XIX в.; 168 книг либо представляют собой пока не идентифицированные издания конца XIX - начала XX в., либо датируются началом XX в. Описаны доля и причины нахождения в коллекциях старообрядческих рукописей и изданий, рассмотрен репертуар изданий типографии единоверцев. Проанализированы владельческие и дарственные записи и пометы, принадлежащие представителям духовенства XVIII-XX вв., отражающие специфику бытования экземпляров и читательских интересов. На основе анализа провениенций установлена принадлежность отдельных экземпляров церковным и монастырским библиотекам, утраченным в результате их закрытия или уничтожения в 1920-1930-е гг. Описаны источники пополнения фондов, особое внимание уделено роли отдельных представителей духовенства (митрополита Томского и Асиновского Ростислава, отца Александра Пивоварова, отца Владимира Бирюкова). Работа с материалами епархиальных коллекций позволила выявить редкие, разыскиваемые и неизвестные издания, актуализировать проблемы, связанные с изучением рукописной и старопечатной книжности Сибири (история раннего славянского книгопечатания, взаимодействие старообрядческой и официальной книжности в книгоиздании, история бытования кириллической книжности в Сибири XVII-XX вв.).

Изложены результаты текстологического изучения трех сочинений Максима Грека. Развитие текста дает возможность заглянуть в творческую лабораторию средневекового публициста, наблюдать процесс восприятия авторского текста русскими книжниками, находившимися в поиске учительного слова, и увидеть проблемы, интересовавшие человека середины XVI в. Просветительские и богословские суждения афонского богослова были востребованными в обществе Московской Руси, когда, по словам Иосифа Волоцкого, «вся сомнятся». Писатель искал пути и способы проникновения учительного слова в душу и сознание православного человека. Авторские редакции Максима Грека рассматриваются как отражение его новых усилий придать убедительность своей проповеди знаний, важных для православного читателя, даже не всегда связанных с конфессиональными вопросами. Пропаганда знания, отстаивание основ христианства, защита веры от лжеучений - в этом заключался смысл проповеднической активности Святогорца. Предметом настоящего исследования стали его сочинения, толкующие патристическое наследие и обличающие апокрифические легенды. В том и в другом случае Максим Грек откликался на запросы своих любознательных адресатов. Логика рассуждений, богатая аргументация, эмоциональная окрашенность слова - таковы достоинства проповеднических речей ученого монаха. По сравнению с судьбой глав в прижизненных кодексах писателя, почти не изменявшихся при копировании, история текста рассматриваемых произведений уникальна. Их текст сохранился в нескольких редакциях и вариантах, принадлежащих как автору, так и книжникам следующих поколений. Произведения не вошли в состав прижизненного Хлудовского собрания сочинений Максима Грека, хотя критический пафос роднит их с последними в Хлудовском кодексе главами 72 и 73. В них писатель тоже полемизирует с книгами, противными истинам православной церкви. Императивный тон, проходящий через весь текст, подчеркивает учительный характер произведений.

Публикуемый текст является переводом с латинского языка статьи профессора Петербургской академии наук Готлиба Зигфрида Байера (1694-1738). Она была впервые опубликована после смерти автора в журнале «Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae» (1741). В ней нашли отражение взгляды Байера на вопросы происхождения русского народа, взаимодействия русских и скандинавов, возникновения именования «Русь». Байер рассматривал также некоторые аспекты истории славянских народов, разбирал различные формы этнонимов народов Восточной Европы, критиковал легендарные сведения о происхождении славян. Кроме того, его занимал вопрос формы правления у славян, интересовали титулы славянских и русских правителей, социальная терминология. Байер привлекает широкий круг византийских, древнерусских, латиноязычных, восточных и скандинавских источников, подвергает критике как средневековых историописателей, так и авторов XVI-XVII вв., увлеченных мифотворчеством. Статья не была полностью закончена автором, тем не менее, она отражает идеи ученого, демонстрирует присущий ему хороший латинский язык, ироничный стиль и обширную эрудицию. В XVIII в. латинский текст статьи получил определенную известность и даже удостоился пространных критических комментариев В. К. Тредиаковского. Позднее статья была фактически забыта и на русский язык не переводилась. Предлагаемый перевод выполнен с оригинального издания. Комментарий поясняет многочисленные ссылки Байера на источники и литературу, а также дает представление о дискуссиях, связанных с отдельными вопросами, затронутыми в статье. Публикация сопровождается вступительной статьей, содержащей сведения о подготовке автором текста «Origines Russicae», о некоторых аспектах концептуальных позиций и историографической судьбе публикации Байера.

Рассматривается малоизученный в научной литературе феномен мультипликационного агитфильма «Китай в огне» (1925, реж. Ю. Меркулов) в контексте советского кинопроизводства. Мультипликационный агитфильм исследуется как своеобразный «революционный манифест» в условиях осуществления «культурной революции» и процессов нациестроительства в СССР. Цель работы - анализ советского агитационного мультипликационного фильма 1920-х гг. с «интернациональной» тематикой как особого визуально-антропологического источника, отражающего образ идеологического позиционирования молодой страны Советов в мире. Методология исследования базируется на историко-антропологическом и визуально-антропологическом методах с использованием конструктивистского подхода, предполагающего изучение конструирования в советской мультипликации визуального образа Китая. Основными источниками являются малоизвестные данные научно-теоретических работ в области ранней советской мультипликации 1920-1930-х гг., а также материалы кинопериодики этого времени. Особое внимание уделяется вопросам, связанным с научно-теоретическими поисками ведущих советских режиссеров-мультипликаторов (А. Бушкина, Д. Вертова, Н. Вано, А. Иванова, Ю. Меркулова, А. Птушко, Н. Ходатаева, М. Цехановского) в области создания мультипликационного агитфильма. Делается вывод о том, что в ранней советской мультипликации присутствовал ярко выраженный интерес к актуальным политическим сюжетам в зарубежных странах, развивавшихся по некапиталистическому пути развития, прежде всего в Китае. Фильм «Китай в огне» (1925) анализируется как особый визуально-антропологический источник, в котором нашли отражение различные техники и приемы, использовавшиеся советскими художниками-мультипликаторами с целью демонстрации на экране образов Китая традиционного и Китая современного. В качестве первого полномасштабного пропагандистского мультипликационного фильма в СССР фильм характеризуется вниманием к текущим политическим реалиям, связанным с показом отношений колонизаторов из разных стран, их эксплуатацией угнетенных народов, сатирой на европейский образ жизни, изображением «современного» социалистического быта, этнического и национального развития, а также репрезентацией на экране новой социально-интернациональной общности, рожденной революцией.

Статья посвящена появлению в современном социокультурном пространстве новой темы, связанной с выходом проблемы суррогатного материнства из медицинского поля исследований (репродуктивной медицины) в общедоступное (общественно-культурное). Массовая культура давно выполняет миссию транслятора основных запросов среднестатистического человека. Сериал как явление массовой культуры фиксирует изменения, происходящие в устойчивых традиционных формах бытования социума, в частности семьи, материнства и детства. Суррогатное материнство на наших глазах перестает быть исключительно специальной проблемой медицинской сферы и приобретает публичный характер. Нельзя не отметить, как оно становится предметом различных сериальных жанров - от комедии до детектива и триллера. Поскольку телесериал ориентирован на широкие слои аудитории, само обращение к новой теме указывает на ее значимость и усиливает интерес зрителя к обсуждению проблемы. Телесериал обозначает предмет разговора, его содержание (семантику), а также демонстрирует технико-технологические аспекты нового феномена, удовлетворяя зрительский интерес в ответах на вопрос, «как это устроено» (прагматику). В статье показаны основные заблуждения (мифы) в оценке исследуемого феномена, а сам феномен рассматривается через призму культурологических и социологических исследований, в которых акцент делается и на особенностях художественного освоения предмета, и на реальном бытовании мнений, интересов реальных субъектов общества, включенных в процесс организации института суррогатного материнства (суррогатных матерей, реципиентов суррогатного материнства, врачей, юристов, специалистов рекрутинговых агентств). Материалами для исследования стали корпус сериалов на заданную тему и 16 глубинных полуструктурированных интервью с суррогатными матерями.

Рассмотрены особенности конфликта и образной структуры повести Нины Берберовой (1901-1993) «Аккомпаниаторша» (1935) в связи с исследованиями психоаналитика Карен Хорни. Повесть Берберовой стала видным фактом литературного процесса, внесла новый поворот в проблематику и образный строй русской литературы. Чувство зависти, представленное в повести и считавшееся с древнейших времен одним из самых опасных и разрушительных, проанализировано в контексте невротической индивидуальной формулы. К. Хорни, занимавшаяся проблемой саморазвития личности на основе социокультурных факторов и воздействия окружающей среды, рассматривала поведение человека в условиях дестабилизации семейных отношений. Действия человека, который ведет себя необычно, ученый объясняла глубинными проблемами в межличностных отношениях, вызываемыми негативными эмоциями. Определения Хорни чрезвычайно актуальны для понимания поведенческих расстройств Сонечки, главной героини романа Берберовой. Чувства зависти и ревности, которые испытала Сонечка, родившаяся и живущая в тяжелых жизненных обстоятельствах, так и не сумевшая преодолеть отчуждение в семейных отношениях, можно объяснить именно формулой невротической личности. Изображение завистливого человека, не терпящего наличия у других чего-то, чего нет у него самого, дается в контексте психоаналитического подхода, согласно которому действия человека не могут не иметь обоснования, они всегда детерминированы комплексом факторов, которые следует принимать во внимание при личностной оценке. В статье переплетаются психология и литература, две человекоцентричные дисциплины, и делается вывод о безусловном воздействии теории К. Хорни, популярной в 30-е гг. XX в., на творчество автора повести.

Представлено исследование произведений позднесоветского писателя Венедикта Васильевича Ерофеева (1938-1990) с целью определить на основе типов, количества и гибридных характеристик музыкальных отсылок, присутствующих в его творчестве, можно ли говорить о последовательном «музыкальном подтексте» как одной из ключевых его тем. Действительно, аналогично тому, что исследовали ученые в области религиозной и литературной тематики, страницы этого уникального автора насыщены скрытыми отсылками к нескольким популярным произведениям и фигурам российской, советской и международной музыкальной сцены. Методологически автор опирается на концепцию теории семиосферы Ю. Лотмана и намеревается воссоздать специфическую семиотическую атмосферу, в которой родились произведения Ерофеева, принимая во внимание также мемуары современников, критические материалы и биографию писателя. Междисциплинарный подход исследования связан с принципом диалога между литературными и художественными, музыкальными и семиотическими дискурсами. Среди многочисленных аллюзий в текстах автора можно в первую очередь выделить известные арии из опер и различные произведения классической музыки XIX и XX вв., которыми, несмотря на скромные средства и жизнь на обочине общества, Ерофеев был увлечен и тонким знатоком которых он являлся. Это было возможно в значительной степени благодаря советским радиопрограммам, в которых постоянно транслировалась подобная музыка, эти музыкальные мотивы интенсивно присутствовали в повседневной жизни людей брежневской эпохи. По многим свидетельствам, наряду с алкоголем, они были среди немногих составляющих жизни, способных скрасить серость тех лет. Основные объекты исследовательского интереса автора статьи - музыкальные образы, присутствующие в знаменитой поэме в прозе «Москва - Петушки» (1970) и в трагедии «Вальпургиева ночь, или “Шаги Командора”» (1985), а также в «Записных книжках» из сборника «Бесполезное ископаемое» (2001), в юношеском дневнике писателя «Записки психопата» (1956-1957) и в незавершенной ритмической прозе «Благая весть» (1962).

This paper studies the works of the late-Soviet writer Venedikt Vasilyevich Erofeev (1938-1990) with the aim of determining, based on the types, quantity, and hybrid characteristics of the musical references present in them, if it is possible to speak of a consistent “musical subtext” as one of the fils rouges in his creative writing. In fact, similarly to what has been investigated by scholars about the religious and literary domains, the pages of this author sui generis are scattered with hidden references to several popular works and protagonists of the Russian, Soviet, and international music scene. Drawing upon the methodological point of view on the conceptualization of Lotman’s semiosphere theory, the article intends to recreate the peculiar semiotic atmosphere in which Erofeev’s works were born, considering also memoirs of contemporaries, critical materials and a recent biography of the writer. The interdisciplinary approach of the research relates to the principle of dialogue between the literary and the artistic, the musical and the semiotic discourses. Among the manifold allusions in the author’s texts one can find famous arias from operas and various pieces of classical music from the nineteenth and twentieth centuries, of which, despite his modest means and his life on the margins of society, Erofeev was a passionate and fine connoisseur. This was mainly possible thanks to Soviet radio programmes, which between the 1950s and the late 1970s constantly broadcast classical music and operatic arias: with their universal themes, celebrated heroes and vocal virtuosity these musical motifs were intensely present in the daily life of the Brezhnev era. According to a lot of testimonies, along with alcohol, they were among the few elements able to “shake out” the greyness and immobilism of those years, indelibly marking even the imagination of ordinary people. After a biographical contextualization of the author, the main areas of interest will be the musical elements present in the famous prose-poem Moskva - Petushki (1970) and in the tragedy Val’purgieva Noch’, ili “Shagi Komandora” (Walpurgis Night, or “The Steps of the Commander”, 1985). Secondly, some passages of the Notebooks from the collection Bespoleznoe iskopaemoe (Useless Fossil, 2001), of the writer’s youth diary Zapiski psichopata (Memoirs of a Psychopath, 1956-1957) and of the unfinished rhythmic prose Blagaja Vest’ (The Gospel, 1962) will be also taken into consideration.

Рассмотрена судьба епископа Тихона (Шарапова, 1886-1937), который среди сотен российских православных архиереев эпохи большевистских гонений был по-своему уникален. Оказавшись в результате военно-революционных потрясений рубежа 1910-1920-х гг. вне России, он, имея возможность хорошо устроиться за границей, не стал этого делать, а смог вернуться в начале 1925 г. в сане архимандрита на родину к патриарху Тихону (Беллавину) незадолго до его кончины. Вскоре по возвращении он был посвящен во епископа, но провел на определенной ему архиерейской кафедре лишь полтора месяца и далее почти непрерывно находился тюрьмах, ссылках и лагерях вплоть до расстрела во время «Большого террора». В статье объясняется, чем столь неугоден советской власти оказался гонимый архиерей. Епископ Тихон, как мог, отстаивал внутреннюю свободу православной церкви, боролся с насаждаевшимся большевистской властью обновленческим расколом. Будучи высланным из своей Гомельской епархии, он, вопреки требованиям государственных органов, пытался сохранять с нею живую связь и в дальнейшем выражал скептическое отношение к линии угодничества богоборческой власти. В основу исследования положены материалы архивно-следственных дел К. И. Шарапова, а также неопубликованные свидетельства близкого ему церковного историка М. Е. Губонина (1907-1971), с которым он в 1930-е гг. вместе находился в изгнании в Средней Азии.

Рассматривается динамика численности и гендерного соотношения православного монашества Среднего Урала в 1722-1917 гг. В основу исследования положены комплекс делопроизводственной документации из архивных фондов Синода и уральских монастырей, законодательство и отчеты обер-прокуроров Синода. Региональные данные приводятся в сопоставлении с общероссийской статистикой, что существенно для общей картины. Новизна исследования в том, что анализ проведен за весь синодальный период, на материалах Среднего Урала показаны причины и характер происходивших изменений. В результате удалось существенно скорректировать сложившееся в историографии мнение, что причиной превалирования численности женского монашества был только социальный статус женщин из крестьянства и городской бедноты. Список причин был значительно шире: регуляция численности монастырей и монашества, монашеского пострига, введение общежительного устава, идейные брожения начала XX в., условия военного времени. Численность православного монашества в России достигла уровня 1724 г. только в 1912 г. Естественным образом сложившееся к началу периода соотношение мужского и женского монашества в стране (58 % монахов, 42 % монахинь) было обусловлено формами материального обеспечения обителей. Эта пропорция была существенно нарушена штатной реформой 1764-1788 гг. и восстановилась только к 1880-м гг. Некоторое преобладание численности женского монашества к 1917 г. объясняется тем, что женские обители имели, в отличие от начала синодального периода, самостоятельные источники доходов и более длительные традиции общежительной жизни.

Инкорпорация Сибири в административную и хозяйственную структуру Российского государства в конце XVI - XVII в. - сложный и многоаспектный процесс. Вопрос об участии в нем институтов Русской православной церкви, в частности Тобольского архиерейского дома, рассматривается в историографии с XIX в. Утвердилось представление о широких полномочиях первых сибирских архиепископов по надзору и контролю за деятельностью местных воевод, но внимание на практическую реализацию этих функций не обращалось. Цель статьи - выяснение степени вовлеченности представителей Русской православной церкви в светскую административно-управленческую деятельность в Сибири XVII в. Источниковой базой исследования стали переписка центральных органов власти с архиереями и уездными воеводами, царские и воеводские наказные памяти приказчикам слобод, челобитные и таможенные книги из российских архивов и опубликованных сборников документов. Показан процесс поиска московскими властями управленческих решений. Основными причинами устремлений правительства вовлечь в административно-хозяйственную деятельность представителей Русской православной церкви были слабость центр-периферийных связей, низкая исполнительская дисциплина местных администраторов, нерешенность насущной проблемы продовольственного обеспечения региона. Исходя из этого формировался круг внецерковных обязанностей, к которым светская власть пыталась привлечь высшее руководство епархии и приходское духовенство. Конкретными примерами проиллюстрированы практики реализации этих намерений. Сделан вывод, что попытки возложить на первого сибирского архиепископа Киприана проведение переписи населения западносибирских уездов, упорядочивание землепользования и налогообложения, а также зафиксированные в наказах полномочия надзора архиереев за местными администраторами скорее носили декларативный характер, чем являлись реальными функциями. Существенное значение для центральной власти имело то, что архиепископы были независимым от воевод каналом ее связи с населением Сибири и информатором о состоянии дел в отдаленном регионе. В действительности вовлеченными в управленческую деятельность оказывались приходские священники и церковнослужители. Приходское духовенство участвовало в приемке зерна в государственную казну, следило за добросовестным выполнением целовальниками и выдельщиками своих обязанностей. Архиепископ Симеон пытался освободить священников от этой обременительной обязанности, но московская власть не пошла на полный отказ от этой практики. Будучи грамотными людьми, священники заверяли учетные документы и челобитные. Одновременно в силу своего духовного статуса они выступали своеобразными гарантами соблюдения государственных интересов в хозяйственно-экономической сфере и достоверности сообщаемой информации.

Исследуется литературное окружение Компилятивной редакции «Истории о делах великого князя московского» Андрея Курбского, сохранившейся в сборниках, связанных с именами книжников патриаршего круга конца XVII в. Намерения создателя редакции Евфимия Чудовского и читательский интерес других книжников представлены в контексте отношений священства и царства. Компилятивная редакция объединялась в сборниках с текстами, посвященными актуальным церковно-каноническим вопросам времени или демонстрирующими исторические примеры негативных последствий пренебрежения правителей «Божественными» законами и церковными постановлениями. Приведены аргументы в пользу того, что создание Компилятивной редакции было реакцией на бракоразводный процесс царя Петра I и связано непосредственно с патриархом Адрианом. Чтение и переписывание этого и других текстов патриаршего круга (о брадобритии, иноверцах, неподсудности церкви светским властям и т. д.) не столько представляли собой символический политический жест, сколько отражали более сложные представления этого читательского сообщества. Подробно описан состав рукописного сборника «Воумление» начала XVIII в., принадлежавшего митрополиту Тихону (Воинову), выявлены списки, послужившие протографами отдельных текстов, составляющих этот сборник. Изучение биографии митрополита Тихона продемонстрировало, что в 1690-е гг. он был ближайшим к патриарху Адриану человеком и читателем множества сочинений, связанных с Евфимием Чудовским. Состав сборника митрополита Тихона отразил многообразие доктринально-просветительских замыслов и религиозно-исторических идей его единомышленников, стремительно терявших свою актуальность в период между патриаршествами.

Исследуется биография царского духовника, протопопа Благовещенского собора Московского Кремля Андрея Саввиновича Постникова († не ранее февраля 1682 г.), в течение нескольких лет находившегося в конфликте с патриархом Иоакимом. Цель работы - продемонстрировать с учетом найденных новых архивных сведений, что это противостояние вписывается в более широкий социокультурный контекст, нежели личная неприязнь двух клириков. Источниковая база исследования разнообразна и включает в себя Дворцовые разряды, дела и дневальные записки Приказа тайных дел, опись Благовещенского собора, соборное осуждение протопопа, документы Аптекарского приказа и грамоту патриаршего Разрядного приказа из Национальной библиотеки Франции. Автором обнаружены контакты царского духовника как с иноземцами (врачи), так и со светскими лицами, сторонниками заимствования западных практик (А. С. Матвеев) и их поддержки. Демонстрируется интерес отца Андрея к переводным европейским сочинениям по географии и истории («Хроника всего света» М. Бельского, «Космография Меркатора» и несколько томов «Нового Атласа» Я. Блау), богатые списки которых он заказывал для своей библиотеки. Удалось установить, что царский духовник вступал в противостояние с патриархом Питиримом до конфликта с Иоакимом. Последний относился к числу непримиримых противников всего европейского. Делается вывод, что возникновение конфликта патриарха с протопопом Андреем было вполне закономерным: помимо личных обид, они являлись людьми совершенно противоположных взглядов на западные нововведения. Пользуясь особым покровительством государя и царицы Натальи Кирилловны, поддерживая А. С. Матвеева, протопоп, по сути, выражал интересы светских властей в данных вопросах. Это должно было неизбежно привести к появлению у него антагонистов в лице патриархов - охранителей традиционного образа жизни Питирима и Иоакима. Столкновение с последним окончилось для Андрея Саввиновича далекой ссылкой, оказавшейся длиннее, чем считалось ранее, минимум на шесть лет.

Статья посвящена формированию образа неправедного правителя в русской учительной литературе. Усвоение концепции богоустановленности царской власти способствовало отсутствию критики властей и «бессловесному молчанию». Но с христианской традицией пришли и обличительные сказания об антихристе, и образы императоров-иконоборцев. В древнерусской литературе были известны и слова из Апостольских постановлений о царе-мучителе. О неповиновении властям высказывался митрополит Даниил в «Слове о послушании». «Несытьство» и лихоимство властей осуждал Максим Грек. Статьи, обличающие неправедных правителей и их немилосердных слуг и судей, разоряющих и уничтожающих подданных, вошли в Пролог, в Мерило Праведное. Ответственность правителей за творящих бесчинство судей стала темой «Наказания» Симеона, епископа Тверского. Особенно выразительно «Слово святого Василия о судиях и властелех», скомпилированное из глав Мерила Праведного. Благодаря Чудовской редакции Кормчей, в которую был включен цикл статей из Мерила Праведного, эти статьи получили широкую известность и перешли в печатные издания, в том числе в святительский Требник 1624 г. Он был использован при издании Поучений патриарха Иосифа, однако при редактировании статей слово «царь» было заменено на «судья», что не соответствовало смыслу. Приведенные примеры показывают, что в древнерусской письменности распространялись и христианские идеи о необходимости обличения нечестивых правителей, о неповиновении неправедным властям. Посредством Алфавитной Синтагмы Матфея Властаря и «Арменопула», переведенного Епифанием Славинецким, патриархам вменялось в обязанность говорить правду царям. Укрепление абсолютизма в Московской Руси сделало невозможным обличение царей.

Анализируется процесс формирования московской традиции доктринального просвещения и дисциплинарного наставления клириков, который связан с издательской политикой Печатного двора середины - конца XVII в. За этим процессом стояли лица, осуществлявшие руководство московским книгоиздательством и непосредственно участвовавшие в подготовке новых книг, от патриарха Иосифа, Стефана Внифантьева и работавших с ними справщиков до патриарха Иоакима и Евфимия Чудовского. Цель исследования - продемонстрировать общность поисков путей религиозного просвещения клира через публикацию учительных и служебных книг в середине - конце XVII в. Материалом послужили изданные и готовившиеся к публикации на Печатном дворе книги, в которые включались тексты, адресованные церковнослужителям. По содержанию это либо образцы катехизического просвещения и морально-этического назидания клириков, либо служебные регламентации, акцентирующие роль священника в понимании и точности исполнения церковного правила и в конечном итоге - в становлении спасительного пути каждого прихожанина: «Альфа и Омега» (1647-1652), «Поучение святительское новопоставленному иерею» (1649), «Известие учительное» (1699), служебники и требники (1646-1699). Все новые тексты, независимо от времени и конкретных обстоятельств введения их в московские книги, объединяли единство замысла и обращение создателей к посредничеству югозападнорусской книжной традиции в формировании основанного на обладании свободным знанием московского богословия и его воплощении в служебной практике. Отмечается особое значение вышедшего в 1646 г. Требника киевского митрополита Петра Могилы. Книга послужила источником для московских публикаций. Анализ новых текстов в составе не только учительных и канонических сборников, но и богослужебных книг позволил установить извлечения из этого компендиума в московских изданиях середины XVII в., выпущенных под патронажем Стефана Внифантьева. Выявлены прямые параллели к содержанию и композиции, а также дословные совпадения в цитации этого источника между дисциплинарно-учительными текстами и поучением клирикам, созданным Евфимием Чудовским. Исследование представленных материалов позволило сделать заключение о единстве и непрерывности линии дисциплинарного и доктринального просвещения клира через апелляцию к соседней духовно и конфессионально близкой традиции, несмотря на все особенности ее формирования. На каждом этапе этого движения возникали вопросы легитимности вероисповедных практик и обеспечивавших эти практики служебных текстов, изданных в украинских и белорусских типографиях. Но эти вопросы искусно снимались как носителями этой традиции, так и московскими проводниками югозападнорусской религиозной культуры, которые стремились найти убедительные и подчас компромиссные способы доведения нового материала до читателей.

The Problema voluminis section opens with the theme “Church – Power – Individual”, offering a new perspective on the classic historiographical issue of the relationship between “priesthood” and “tsardom.” The authors of the articles in this section focus on both the institutional agency of the clergy and the internal intentions, experiences, and life stories of individual figures. At each new stage of the country’s development, the clergy defined the parameters of their mission and actively participated in the transformation of social life through both word and deed.